Крестовый поход

— Это птица, док, — объяснил Кирилл. — Живая и очень несчастная. Я обещал вернуть её домой, и она мне поверила. Я даже выяснил, что она с Ригора. Но теперь, получается, я её обманул. Она умрёт одна, среди чужих…

Я остановилась рядом, и Джулиан обнял меня за плечи.

— Это живое? — спросила я удивлённо.

— Это ригорский железнопёр, — пояснил Кирилл, и голос его дрожал, как у ребёнка, который вот-вот заплачет.

Не знаю, что меня больше поразило, то, как расстроился Пёс войны из-за инопланетного маленького существа, или внезапная мысль, что, скорее всего, дом этой птицы здесь, совсем рядом, но я протянула руку и погладила его по мягким перьям. Мне очень хотелось, чтоб он вернулся домой и был счастлив. Наверно, в голову мне ударил ригорский грог, которым угощал меня капитан Бронт.

— Никто не должен умирать в одиночестве, — заявила я, взглянув на Джулиана.

— Возможно, ты права, — задумчиво кивнул он, снял руку с моих плеч и закатал рукава.

Я отступила в сторону, с волнением наблюдая за ним, потому что поняла, что он собирается сотворить маленькое доброе чудо. Мне отчаянно хотелось, чтоб у него получилось.

Он сложил ладони и опустил голову, потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— Правильно, помогай мне.

Он развёл ладони и из них заструился прозрачный золотистый свет. Он поднял ладони и задержал их над птицей. Я видела, как мягкое тёплое свечение проходит внутрь серых перьев, поблескивает на металлических пластинках и подсвечивает это странное создание изнутри. И птица встрепенулась. Она потянула сперва серые лапы с большими загнутыми когтями, потом — крылья, потом шевельнула головкой с хохолком и, наконец, один из её маленьких круглых глаз открылся и оказался молочно-белым. Осторожно пошатываясь, птица попыталась встать, упала, звякнув о стол, потом всё-таки села, нахохлившись и посматривая по сторонам, зябко кутаясь в свои серые крылья.

— Гамаюн, — прошептал Кирилл, радостно глядя на неё. — Ты узнаёшь меня?

— Говори с ним по-ригорски, — посоветовала я. — Скажи, что крейсер «Железнопёр» здесь и завтра капитан Бронт придёт сюда и заберёт его домой.

Я говорила по-русски, но то ли птичка обладала телепатическими способностями, то ли выучила у сварожичей наш язык, но она меня поняла и, подняв голову, распустила свои крылья двумя железными веерами, и издала радостный крик, такой же пронзительный, как скрип железа по стеклу.

Кирилл рассмеялся и протянул руку. Железнопёр сел на неё, а потом, осторожно перебирая лапами, явно стараясь не поранить, перебрался на его плечо.

— Спасибо, док, — улыбнулся Кирилл.

— Пожалуйста, — улыбнулся Джулиан и снова обнял меня за плечи.

Кирилл направился к дверям, но вдруг остановился.

— Доктор, может человек превратиться в зайца? — спросил он.

— Может, — серьёзно кивнул Джулиан. — Это называется лепантропия. А что?

— Да так, — таинственно улыбнулся Кирилл и ушёл.

Джулиан уткнулся лицом в мои волосы, а потом проговорил:

— Меня несколько беспокоит твоё состояние после того, как ты вздумала таранить заминированный беспилотник. Может, поскольку мы всё равно здесь, проведём сканирование?

— Ты не это хотел сказать, — улыбнулась я, оборачиваясь. — И мне не хочется лежать на жёстком столе под этими объективами и щупами.

— А чего тебе хочется? — поинтересовался он.

— Мне хочется в тёплую, мягкую постель, где я, наконец, буду не одна. К тому же, как мне кажется, пришла пора извлечь пользу из того непреложного факта, что здесь очень… очень… длинные ночи…

Он усмехнулся, в глубине его глаз блеснул прозрачным изумрудом зеленоватый отблеск. Я надеялась, что мне это не привиделось.

Впервые долгая ночь не показалась мне бесконечной и тягостной. Напротив, утром мне вовсе не хотелось вылезать из-под одеяла, и только поданный в постель кофе, приправленный нежным поцелуем любимого мужчины, сподвиг меня на то, чтоб окончательно проснуться и отправиться в душ.

Я вошла на мостик как раз вовремя, чтоб увидеть направляющийся к нам от крейсера ригорцев челнок, напоминавший маленький утюжок без ручки. Капитан Бронт, явившийся к нам с ответным визитом, взял с собой только ближайших помощников, которых было десять. При этом он явно учитывал, что наша баркентина, несмотря на её немалые размеры, не является колонией, и обслужить огромный экипаж крейсера нам было бы не легко. Я была благодарна ему за такую деликатность, хотя в столь радужном настроении вполне могла бы закатить пир для всего флота Барбада.

Для начала мы устроили ригорцам экскурсию по баркентине. Бронт и его друзья с округлившимися от изумления глазами смотрели по сторонам, а потом поинтересовались, для чего здесь столько роскоши и как она согласуется с дисциплиной на звездолёте. Заверив их, что роскошь службе не помеха, мы проводили наших новых друзей в ресторан, который произвёл на них неизгладимое впечатление. Услышав, что это всего лишь помещение, где экипаж принимает пищу, Бронт с некоторой печалью признал, что мы всё-таки очень разные, что не помешало ему тут же сесть за стол и придвинуть к себе блюдо с яблочным пудингом.