Крестовый поход на Россию

Командир дивизии «Кунеэнзе», попавший в плен, рассказывал позднее: «С 17 января никаких приказов… я не получал. Связи как с корпусом, так и с другими дивизиями не было. Дивизия все время вела бои с превосходящими силами русских танков и мотопехоты, против которых не имела противотанковых средств, так как при отходе с Дона большая часть артиллерии была оставлена на месте»89.

Отступление итальянского альпийского корпуса длилось 15 дней. Огромные толпы людей разных национальностей, страдая от холода и голода, двигались на запад. Они шли через степь, покрытую снегом, по дорогам, забитым брошенными автомашинами и повозками. Куда бы ни направлялись альпийцы, они неизменно натыкались на советские войска или партизан, под ударами которых колонны отступавших редели. Этот марш окончился в Шебекино, более чем за 300 км от Дона. Из 57 тыс. человек, попавших в окружение, удалось вырваться едва 27 тысячам. Во время отступления альпийский корпус потерял 90% лошадей и мулов, 99% автосредств, 100% артиллерии, автоматического оружия и материальной части90.

После разгрома альпийского корпуса на советско-германском фронте не осталось боеспособных итальянских дивизий. По приказу немецкого командования 1 февраля итальянская армия покинула свой сектор, а остатки разбитых дивизий направились пешим порядком в зону реорганизации, к северо-востоку от Киева. По официальным данным итальянского Генерального штаба, с 11 декабря 1942 года по 31 января 1943 года итальянская армия на советском фронте потеряла убитыми, пропавшими без вести и пленными 84 830 человек, 29 690 ранеными и обмороженными. Это равнялось 60% офицерского и 49% рядового состава армии до начала наступления91.

Возвращение

В Италии мало кто знал о том, что происходит под Сталинградом и на Дону. Гитлеровцы, как всегда, старались скрыть от итальянцев свои неудачи. «Гитлер хочет закончить битву за Сталинград, – говорил Геринг Муссолини в конце октября 1942 года. – Это, видимо, произойдет в ближайшие восемь дней, поскольку уже сейчас 8/10 города находится в руках немцев… Тогда в этом районе прекратятся бои на Волге»92.

Газеты продолжали писать об успехах «непобедимой немецкой армии» и «героизме итальянских легионеров». Недельная сводка разведывательного отдела Генерального штаба с 16 по 23 декабря 1942 года гласила: «В положении на фронте, удерживаемом итальянской армией, не произошло существенных изменений. Вследствие этого графическое изображение линии фронта опускается»93.

Письма с фронта продолжали приходить еще в течение нескольких месяцев после того, как их авторов уже давно не было в живых. Лишь небольшая группа лиц из окружения Муссолини знала более или менее точно о том, как на самом деле обстояли дела. «Ужасное Рождество 1942 года. – записал в своем дневнике итальянский посол в Берлине Д. Альфьери. – Драма в России не оставила никаких сомнений в неизбежности поражения и того, что это будет означать для Италии». Через несколько дней он отмечал: «Начало разгрома рейха носит название «Сталинград».

Чиано, который с самого начала войны против Советского Союза проявлял скептицизм, осенью 1942 года начал заносить в дневник отрывки из донесений турецкого посла в Советском Союзе Зорлу, которые перехватывала итальянская военная разведка. Он отмечал, что, по словам турецкого дипломата, несмотря на тяжесть войны, не наблюдается никаких признаков ослабления «внутреннего фронта» и Россия продолжает оставаться сильной. По мнению дипломатического корпуса, писал Зорлу, акции оси падают. Единственно, на что жаловались иностранные дипломаты, находившиеся в то время в Куйбышеве, это на недостаток развлечений, которые они компенсировали усиленным пьянством94.

Несмотря на то что Муссолини все еще продолжал верить в мощь немецкой армии, он раньше своего партнера по оси отметил поворот в ходе событий на Востоке и пришел к определенным заключениям, тем более что Сталинградская битва совпала по времени с поражениями войск оси в Северной Африке.

Поскольку Муссолини считал, что непосредственная опасность Италии угрожает с юга, он попытался склонить Гитлера к сепаратному миру с Советским Союзом, что дало бы возможность сконцентрировать усилия фашистского блока на Средиземном море и на Западе. Впервые он заговорил об этом в ноябре 1942 года, во время беседы с немецким военным атташе Рентиленом. Когда в начале декабря в Рим приехал Геринг, Муссолини возвратился к этой теме. В записи, сделанной самим Муссолини, говорилось: «Дуче выражает мнение, что тяжелая война против России должна быть теперь так или иначе окончена. Если бы сейчас было возможным добиться второго Брест-Литовска, а это можно было бы сделать, предоставив территориальные компенсации России в Центральной Азии, то нужно было бы создать оборонительную линию, которая парализовала бы всякую инициативу противника, отвлекая минимальные силы оси»95.