Крестовый поход восвояси

— Ближе к делу, — прервал скорбное повествование Лис. — Тоже мне, слепой Гомер! Байки о родословных ваших местных вельмож мы уже слышали.

— Да, конечно, — вздохнул торговец, кидая на моего друга укоризненный взгляд. — Но я как раз говорю по делу. Господин рыцарь в то время приблизил меня к себе, намеревался даже сделать знаменщиком, но однажды, — он замолчал, словно что-то обдумывая, затем махнул рукой, — эту тайну я не раскрыл даже отцу, но теперь — какой в ней прок? Господин Юсташ дал мне немалую сумму золотом и отправил в Фризландию купить коней для своего отряда. Я хорошо разбираюсь в лошадях…

— Мы тоже, — оборвал его Лис. — Не отвлекайся.

— Я был совсем молод, у меня была с собой куча денег: рыцарь не поскупился дать мне средств к существованию в дальнем краю. Я остановился в хорошей гостинице, пустился в кутеж, играл в кости, пил дорогие вина, а когда опомнился, денег почти не осталось.

Я решил не возвращаться обратно. Господин Юсташ был так добр ко мне, а я обманул его. — Он хлюпнул носом.

— Еще короче и еще ближе к делу, — недовольно поторопил его Лис.

— С тех пор прошел не один год, я скитался, порой без гроша в кармане, много пережил. Наконец вернулся домой, унаследовал отцовскую лавку, стал почтенным человеком, и тут… Вы позволите еще вина? — Лис молча плеснул из бутыли в кубок. — Благодарю вас, господин Венедин. — Карл залпом осушил кубок, забывая и о цвете, и о вкусе, и о послевкусии. — Так вот, незадолго до вашего появления, в лавку зашел один человек. Я сразу узнал его, хотя не видел очень давно. Это был старший сын Зеедорфа, и у него была моя расписка, та самая, согласно которой я получил деньги на проклятых фризландских коней. Я был готов вернуть ему все до гроттена, но он пообещал объявить меня вором и предателем, обещал велеть своим людям сжечь мой дом и погубить всю мою семью. Он говорил, что отряд его отца был уничтожен и сам господин Юсташ убит из-за отсутствия этих самых лошадей.

— Убит?! — вмешался в разговор я. — В прошлом году он, кажется, был жив и здравствовал.

— В самом деле? — пожал плечами наш риббекский проводник. — Я уже лет пятнадцать как носа не казал в Шверин. Почем мне знать? Я был очень напуган. Тогда сын моего бывшего хозяина потребовал помочь ему заманить вас в ловушку. Он не предполагал, что старый барон нападет на вас, и велел мне самому придумать, как завести вас на тот чертов постоялый двор под Штраумбергом. А тут как раз такое дело: на площади в Риббеке я услышал, что на вас напали, что командира вашего эскорта зовут фон Нагель, и помчался к вам навстречу. Дальнейшее вам известно.

— Но как же вы надеялись повернуть колонну, если б не было волков?

— Тс! — Карл из Риббека приложил указательный палец к губам. — Этот самый молодой фон Зеедорф — он маг. Он должен был придать мне черты того рыцаря, фон Нагеля, а его самого похитить или убить на привале в городе. А я уже должен был довершить остальное: сославшись на депешу фон Зальца отправить рыцарей назад, а самому с еще парой тевтонцев увести вас с имперской дороги в Штраумберг. Вот такие-то вот дела.

— Что ж, толково, толково, — кивнул я.

— Но вы-то, вы-то как спаслись? — переходя с минорного тона на мажорный, спросил купец.

— Да шо спасаться-то? — Лис толкнул меня под столом ногой. — Уж не знаю, шо там эти шверинцы такого хитрого удумали, но мы проторчали пару дней на постоялом дворе в ожидании тебя с фон Нагелем ну и двинулись дальше, не век же там торчать.

— Да-а? — удивленно протянул купец. — И они вас не тронули?

— Да нет, — покачал головой Лис. — Ехали себе и ехали. Жаль только, Ропшу не довезли, помер бедняга в пути. — Я кинул было на Венедина удивленный взгляд, но тот, упредив мои вопросы, не замедлил появиться с объяснениями на канале связи: — Капитан, ты ему веришь?

— Ну-у…

— Вот и я «ну-у…»Поет он, конечно, складно, но мне все это кажется больно подозрительным. Все-таки где Риббек, где Марсель. Чего его сюда понесло? Давай-ка я ему запущу «дурочку», а ты мне при случае подпоешь.

— Да, — вздохнул я. — Как приключилась с ним лихорадка под Штраумбергом, так до последнего часа и не отпустила беднягу.

— О, — вздохнул Карл, — какое горе. Это, вероятно, то самое зелье, что подмешали нам за ужином. Поверьте, это страшные люди, они не знают сострадания и милосердия. После того дня я потерял сон и покой. Если они решат, что я слишком много знаю об этом деле, они непременно захотят убить меня. Я продал все и решил перебраться на Сицилию. Моя семья прибудет вслед за мной, как только я куплю дом.