Крестовый поход восвояси

— Вальдар, пошли отсюда, душно здесь как-то. Капитан, валить надо. Задолбало все. Как только армия начнет ломиться на Орду, теряемся и делаем ноги. Притомила меня эта не наша жизнь.

Время шло, а мы по-прежнему оставались в лагере. Как правильно гласит безрадостная русская пословица: «Близок локоток, да не укусишь». Армии продолжали торчать на своих позициях, пережидая, когда наконец закончатся зарядившие зимние дожди. Душевная травма Лиса и наше общее чемоданное настроение заставляли держаться подальше от бурной стремнины жизни крестоносного лагеря. Иной раз Фридрих вызывал нас в ставку проконсультироваться по поводу Орды, иной раз вместе с отрядом графа Хонштайна мы участвовали в вылазках против мусульманских союзников Жана д’Ибелина и трижды — трижды! — видели вход в пещеру, где находилась заветная камера перехода.

Место это, именуемое здесь могилой Синедриона, еще совсем недавно было глухоманным уголком в окрестностях Иерусалима. Некогда грозной мощью пугала стоящая здесь над обрывистым склоном башня донжона, принадлежавшая сподвижнику первого иерусалимского короля Готфрида Буйонского, князю дель Поджио. Сейчас на ее месте красовались романтические руины, сохранившие часть зубчатой боевой галереи, с которой открывался потрясающий вид на арабские селения вокруг Иерусалимской крепости.

Еще совсем недавно редкий человек забредал в эти заросшие колючими кустарниками дебри. Нынче же дебрей не было и в помине. Лишь кое-где тянулась аккуратная терновая изгородь. Карезмины, отнюдь не дикари, какими их пытались представить вожди крестоносного воинства, в один момент оценили достоинства этой позиции, и теперь здесь вовсю кипела работа. Разбирались старые развалины, росли стены новой башни, а внизу, в глухом склепе могилы Синедриона, теперь располагался штаб одного из вельможных полководцев, едва ли не шахского рода.

Как бы то ни было, мы трижды сопровождали в эти места посланников императора и трижды наблюдали, как укрепляется позиция вокруг камеры перехода.

— Не, ну это полный дурдом! — ругался Лис. — Ща они тут нагородят стен, а потом и вовсе решат, что им наше дупло не нужно, забетонируют, и поминай, как звали! Тогда шо? В Хорезм переться?! Они сюда, мы туда — рокировка?

— Нет, — качал головой я. — Все произойдет здесь.

— И откуда такая уверенность? — горячился мой напарник. — Ты видишь, какую они тут стройку века развернули?

— Как бы тебе это так объяснить? — Я не находил слов для логичного истолкования своих эмоций. — Видишь ли… Ну, помнишь того старца из Мегидо?

— Помню. Дальше что?

— Помнишь, он говорил: «Черная лилия в залитом солнцем поле…»?

— Ну, была какая-то ботаника. Шо-то он поутру молол.

— Так вот, эта башня, то есть, конечно, не эта, а та, которая здесь раньше стояла, принадлежала роду дель Поджио.

— Обалдеть!

— Герб дель Поджио: диамантовая лилия в золотом поле.

— Ну, хорошо, — недоверчиво соглашался Лис. — Предположим, что диамантовая — это действительно черная. Ну а поле, залитое солнцем?

— Все дело в том, что в княжеских гербах золото обозначается не «ор», а «сол», то есть солнечный. Так что вот тебе, пожалуйста, «черная лилия в залитом солнцем поле там, над скалой».

— Ага, это ты ловко придумал. Значит, как только Красное море подступает к этим скалам, мы домой и отправимся. Отчего нет? Если ему не лень было когда-то расступиться перед заслуженным туристом всех времен и народов папашей Моисеем, шо ему стоит сейчас пробежать еще сотни две километров, ну и подняться еще метров эдак на пятьдесят ради двух таких классных парней. Ну шо, как тебе версия?

Да, с Красным морем пока ничего не выходило. Как ни крутись, оно продолжало оставаться на своем привычном месте, не делая заметных попыток помочь нашему делу.

А время шло, приближалась весна, и по лагерю уже вовсю носились упорные слухи о скором походе.

— Все, — заходя как-то вечером в шатер, резко произнес Лис. — Сегодня выступаем. Я только что от Хонштайна, он утверждает, что сегодня войска выдвигаются навстречу с карезминами в район Газы. Так шо у нас появляется реальный шанс добраться до камеры. Так, где Ансельм?

— Где ему быть? — пожал плечами я. — Либо, как всегда, у Алены, либо трактат изучает.

— У Алены, у Алены, — пробурчал Лис, укладывая в седельные сумки увесистые мешочки с монетами. — Последнее время он мало занимается. Я ему — сколько? — полтора месяца назад тайну шифра раскрыл! Ну и где результат? Эдак он до бакалавра не дослужится.

— Чего тебя вдруг так проняло? — бросил я через плечо, складывая вещи в объемистый тюк.

— Я уверен, что в талисмане должна быть пиротехника. Чтоб китайцы туда каких-нибудь петард не насовали? Такого же быть не может! Так шо чем теток развлекать, лучше б делом занялся. Ща вся толпа из Иерусалима свалит, в берлоге нашей останется человек десять, ну двадцать. Вот тут бы их и шугануть, да Ансельм в герои-любовники записался.