Крестовый поход восвояси

— Хорошо. Полк правой руки — это Киев и иже с ними. Полк левой — Всеволод с сыновьями. Олег Изборский со своим тестем в засаде. Мы — в резерве. А вместо передового полка Муромец решил выдвинуть завесу из половецкой конницы.

— Ну и что тебе не нравится?

— Да, считай, все. — Я прочертил стрелку от костра к линии, изображавшей половецкую завесу. — Вот отсюда Орда нанесет свой главный удар. Как обычно, это скорее всего будет атака плотной кавалерийской массой, засыпающей противника градом стрел. За то время, что ордынцы будут сближаться с русскими боевыми порядками, они выпустят в нашем направлении где-то до трех миллионов стрел.

— Это верно, — вздохнул Лис. — Не прицельно, но густо. От трех до десяти стрел с одного выстрела. В кого Бог пошлет.

— Муромец считает, — продолжил я, — что половцы свяжут татар перестрелкой и конным маневром, а в это время сильные крылья нашего строя, — я ткнул палкой в полки правой и левой руки, — начнут тяжелой кавалерией зажимать ордынцев в тиски. Мы же с князем Олегом в нужный момент довершим дело.

— Ну?

— Из этого плана ни черта не выйдет! — Я перечеркнул плоды своих художеств. — Половцы побегут, как только Орда надавит посильнее, готов держать пари на что угодно. Я видел их глаза, и в них ужас, который они никогда дотоле не испытывали. Так вот, завеса непременно побежит. И побежит она как раз на русские боевые порядки. Что сделают при этом наши «сильные крылья»?

— Отступят, открывая дорогу половцам, — сокрушенно вздохнул Лис.

— Абсолютно верно. А вслед за ними — и татарам. Таким образом, большой полк вместе с Муромцем окажется окружен, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— И что же ты предлагаешь? — произнес мой напарник после пятиминутной паузы.

— Пока не знаю, — печально констатировал я. — Одно могу сказать точно: половцев разумнее всего было бы поставить не впереди строя, а в тылу. Да еще приказать убивать всякого, кто попытается удариться в бега. Благо, им не впервой.

— Ты что же, — Лис удивленно расширил глаза, — решил заградотряды ставить?

— Называй как хочешь. Но в тылу они принесут больше пользы, чем вреда, а в случае успеха, поверь мне, они не упустят шанс поквитаться с татарами по полной мерке. Насчет же князей, как утверждают китайцы, «те, кто сражается в окружении, не думают о бегстве».

— О-о, китайцы — это сила! — с деланной серьезностью сказал Лис. — Правда, Орда их уже заровняла, шо газон, — но сила! Ладно, положим, кочевников мы загнали за спину, а впереди тогда кто?

— Пока не знаю, — печально сознался я.

— То-то же, — резюмировал мой друг, и мы, обменявшись понимающими взглядами, воззрились туда, где посреди нашего лагеря за импровизированной ширмой непобедимый Петрушка побивал бутафорской дубиной злого тряпичного татарина.

— Тебе не удастся сбить меня с коня! — грозно вещал голос кукловода в момент, когда послушная движению пальцев марионетка наносила очередной удар. — Я так давно не мылся, что уже неделю не могу отлипнуть от седла!

— Слушай! — Лис хлопнул себя по лбу. — А это идея.

Я уставился на напарника, недоумевая, чем вызвана столь бурная реакция на плоские шуточки кукольника.

— Ты предлагаешь сходить искупаться? — подозрительно посмотрев на него, спросил я.

— Это все не то, — отмахнулся Лис. — Внимай и вынимай, в смысле, извлекай рациональное зерно. Ты что-то там говорил о китайцах. Так вот, я где-то читал, что один из китайских деятелей учудил следующую шутку: когда у него в отряде закончились стрелы, он наделал соломенных чучел и ночью выставил их перед позициями врага, имитируя атаку. Враг, не будь дурак, засыпал атакующих стрелами. Деятель велел изъять их из чучел, а утром его лучники возвратили их со словами благодарности.

— Мысль хорошая, — усмехнулся я, понимая, к чему клонит Лис. — Но там была ночь…

— А у нас есть маг. И я буду очень удивлен, если он не сможет придать соответствующие очертания нескольким сотням специально обученных чучел.

— Какой маг? — переспросил я, едва успевая следить за стремительной мыслью Лиса.

— Ну, помнишь, который на подходе к Изборску пальцами искрил? Наших электрошоком вырубил? Он постоянно при Муромце толчется. Так я думаю, Ильич одолжит нам его для благого-то дела.

Я вспомнил ночную сцену у безвестной речушки. И… Я подскочил как ужаленный:

— Лис, ты гений!!!

— А были сомнения?

— …Так вот что я думаю, друг мой любезный Мстислав Игоревич. Предложения, что император нам шлет, весьма лестные, и Русь от них много пользы иметь может, — услышали мы с Лисом, заходя в «царский» шатер. — Стало быть, — продолжил Муромец, — жди, князь, сватов да принимай их как подобает. Сам я за них тебе слово молвлю.