Крестовый поход восвояси

— Я тебе могу назвать с ходу три «не слава Богу». «Не слава Богу» Псков, который пытался перейти под руку Новгорода с известным тебе результатом; «не слава Богу» Изборск, который остался в руках прежнего хозяина; и уж совсем «не слава Богу» Юрьев — это их вообще довело до истерики, шо Мак-Лауд кукушку. Ну, Ильич их, понятное дело, посылает сексуально-пешеходным маршрутом, но, блин, я тебе скажу: по ближайшим улицам сейчас лучше не ходить. Звуковая волна коней о заборы плющит.

Мысленно я поблагодарил заботливого товарища за предупреждение и, разыскав в походном тюке присланную Штоллем емкость с остатками целебной мази, вздохнул и отправился с докладом.

Герр Хельмут поджидал меня в горнице за столом с яствами заморскими да вином сладким.

— Угощайся, — уговаривал он, пододвигая ко мне то одно, то другое блюдо. — В походе-то, чай, так не кормили. Вот вина испробуй. — Он наклонил над моим кубком отливающий рубиновым блеском кувшин, покрытый тонкой восточной насечкой. Из носика кувшина полилась густо-красная жидкость. — Из Святой земли вино, — не унимался радушный хозяин, — «Кармель».

Мне едва удалось удержаться от тяжелого вздоха при упоминании о Святой земле. Насколько я помнил карту, от горы, на которой произрастал виноград, идущий для изготовления этого вина, до вожделенной камеры перехода было всего-то около ста миль.

— Я так рад видеть тебя в добром здравии. — Хельмут поставил кувшин на стол. — Как сказывают, ты отличился в боях с ливонцами.

— Да что там за бои, — махнул рукой я.

— Ну-ну, не скромничай. — Тон ганзейца был мягок, но настойчив. — Говорят, тебе сдалась целая армия. Сам ливонский магистр.

— В этом нет моей особой заслуги. — Я пожал плечами. — Либо в плен ко мне, либо на кол к князю Олегу.

— Стало быть, магистр тебе жизнью обязан? — патетически произнес мой собеседник. — Но это же великолепно!

— Кто знает, — уклончиво ответил я.

— Послушай, друг мой, я вот что вдруг подумал… У меня появилась для тебя работенка. Кстати, отлично оплачиваемая.

— Но у меня уже есть работа, — флегматично ответил я, созерцая потолочные балки. — Прекрасная работа.

— Это ты о Муромце, что ли? — Хельмут улыбнулся. — Я слышал, с ней твой побратим славно справляется. Он почти безотлучно нынче при Володимире. Тут же дело совсем другое. Так, пара пустяков. Да и времени займет немного. Пока Муромец в Новгороде стоять будет, ты уже со всем и управишься.

— О чем речь-то?

— Да вот думаю, будь, скажем, я знатным рыцарем, а ко мне пришел человек, который мне жизнь спас, и сказал, что его друзья желают со мной встретиться и предложить мне некое выгодное дело, то я бы, наверное, его послушал.

Предложение было высказано несколько витиевато, но вполне доступно.

— Я у магистра Дерпт отобрал. Да и выкуп взял немалый, — ничтоже сумняшеся заявил я, вспоминая о чеке, всученном мне перед отправкой к купцу Лисом. — К тебе вот шел, думал, может, ты мне его в монету обернешь?

Долговая расписка легла на стол перед купцом.

— А, — грустнея, начал Штолль, принимая из моих рук документ. — Сколько?!

— Ну, понимаешь, на весь выкуп у него не нашлось наличности, — вздохнул я, и мой собеседник окончательно понял, что показываться на глаза великому магистру ближайшие годы мне нельзя.

— Да на эти деньги можно снарядить небольшую армию! — покачал головой он, сам не подозревая, насколько был близок к истине. — Нет, таких денег я тебе сразу дать не могу. Если хочешь, дам тебе треть суммы, а остальное перепишу расписками Ганзейского союза.

— Да ладно, — махнул рукой я и, попивая вино из бокала, задумчиво добавил: — Той половины, что заплатил Вегленбург, на жизнь пока хватит, а там, глядишь, в Империю соберусь.

Трапеза продолжилась, но прежнего вдохновения в речах Штолля уже не было, и из гостиного двора я вышел, как и вошел, тайным агентом службы охраны защитника земли русской, славного богатыря Володимира свет Ильича, по честному прозванию Муромца.

— Заходи, садись, — хмуро кинул Муромец, едва я переступил порог его светлицы.

— Ваша честь.

— Оставь, Воледар, — страдальчески взмолился богатырь. — Меня уже сегодня от всех этих чествований и поминаний с души воротит. — Муромец передернулся, как медведь, стряхивающий вцепившихся в шерсть шавок. — Юрьев им подавай! За порты ливонские войной иди! Пиявки ненасытные. Ладно. — Он махнул рукой. — О другом говорить хочу. Решил я тебя, Воледар Ингварович, воеводой сделать.

— Воеводой чего? — удивился я.

— Ну уж не ангелов небесных! Будем делать полк иноземного строя. Из Сурожа отряд пришел в четыре сотни пеших, и вашего брата рыцаря в Новгород наехало за три десятка, да твои с Лисом-лучником люди — вот тебе и полк наберется. Ежели еще чего желаешь, проси, дам. Ну, конечно, без запроса.

— Ропшу Хвата с повольниками добавь, — недолго подумав, сказал я.

— Славный воин, — одобрил мой выбор Володимир Ильич. — Бери. Да в краткое время полк мне сделай, а то я этих генуэзцев знаю: они в атаке бойки, да на бег еще бойчее.

— Что ж им дома-то не сиделось? — усмехнулся я, представляя, в какую даль пришлось тащиться тяжелой генуэзской пехоте.