Крестовый поход восвояси

Мы послушно остановились в ожидании обещанного слова.

— Видел вас нынче в бою. — Муромец крепко, но осторожно сжал каждого из нас в объятиях. — Молодцы, великое дело сделали.

— Да шо там в самом деле, — отмахнулся Лис. — Чуть шо, обращайтесь.

— Тебе, Воледар, особое спасибо. — Муромец склонил голову. — Я-то сначала грешным делом подумал, что Ганза тебя следить за мной приставила. Рад, что ошибался. Но ныне о другом молвить хочу. Дело-то вы сладили, да вот врагов себе нажили, други мои верные, весьма опасных.

— Да, Яросвет что-то такое говорил, — почесал щеку Лис. — Это из-за того, что я чингисхановского мага завалил? — Слова моего друга, похоже, вызвали у Володимира Ильича полную оторопь.

— Ты что же, Кеукче убил? — справившись наконец с собой, проговорил Муромец.

— А чего он драконом прикидывался? — начал оправдываться Лис, постепенно соображая, что произошло нечто, выходящее за рамки нашего понимания.

— Плохо ваше дело, побратимы, — вздохнул Володимир Ильич. — Князья на вас осерчали за то, что вы удумали половецкие полки за их спинами ставить. На меня-то вызвериться опасаются, а на вас, поди, зло сорвут. Видали, чай, каковы молодцы! Поди теперь разбери, чья стрела Всеволода сыскала. А на вас они всем скопом недобро глядят. Говорят, мы своих витязей ложили, а чужеземцы пришлые половецкими саблями спины наши подпирали.

Хотел я вас с посольством в Орду отослать, да теперь, знать, не судьба. Чингисхан вам брата своего сводного не простит. — Он вздохнул. — Что делать, ума не приложу. — Он опустил свои ручищи нам на плечи. — Ступайте в лагерь. Глядишь, до утра чего и удумается.

— Ну что, Капитан, — спросил меня Лис по дороге к лагерю, — какие еще будут предложения по сбору материалов для доклада?

Я пожал плечами.

— По-моему, и так все ясно. Если вдруг старший Муромец, скажем так, исчезнет до того, как его сын войдет в полную силу, все здесь рухнет немедля.

— Я тебе больше скажу, — усмехнулся Лис. — Муромец непременно, как ты выразился, исчезнет. Ужо князья об этом позаботятся. Действительно, нельзя же быть по положению и выше их, и ниже одновременно. У них от такого состояния дел разум возмущенный кипит, да так, что аж шеломы поднимает. Так что если Володимир в ближайшее время себе на голову шапку Мономаха не натянет с криками: «Аз есмь царь! Щас всех порешу!» — Русь вернется в прежнюю позицию.

— А Ганза?

— А что Ганза? — хмыкнул Лис. — Я думаю, шо в их одноколейных немецких мозгах вариант, шо можно покорить страну и не объявить себя монархом, просто не рассматривается как полностью абсурдный.

Я вздохнул. Мой друг, несомненно, был прав, и от этой правоты хотелось рыдать в голос. Однако, как ни крути, в наши задачи не входило создание на Руси единого мощного государства, а личные симпатии и антипатии в недрах Института могли заинтересовать только штатных психоаналитиков.

— Уходить пора, — немного помолчав, сказал Лис с мрачной тоскливой интонацией в голосе.

Конечно же, спорить с этим было бесполезно. Засиживаться далее в русских землях нам было не с руки, да и не по чину. Но известному витязю на распутье было куда как проще выбрать себе дорогу: на Руси на нас точили зуб оскорбленные князья; по ту сторону степи жаждал крови Чингисхан; в спину дышал Генрих Шверинский, вполне вероятно, уже прослышавший о нашем чудесном спасении из лап тролля.

— Может, катер вызвать? — жалобно произнес Лис. — Ведь, блин, куда ни кинь, везде клин.

Я помотал головой.

— Вызвать-то мы можем, но кто ж нам его пришлет? Вот если б перед сражением, тогда, может, еще и прислали.

— Я не понял. — Лис уставился на меня. — Ты предлагаешь прокрутить эту песню по второму кругу? Невозможно, да и некем.

Он говорил верно. От полка иностранного строя уцелела в лучшем случае треть, да и то изрядно потрепанная. Я с тоской вспомнил стройные ряды генуэзских арбалетчиков, встречавших сегодняшний рассвет, и с еще большей остротой осознал, что и в Суроже в Крыму, и на Кавказе уже владения Орды, а стало быть, путь в Константинополь для нас также отрезан.

В мрачных раздумьях мы дошагали до лагеря. Часовой, узнавший отцов-командиров, отсалютовал копьем и доложил:

— Ропша Хват велел, как только вы придете, сообщить, что среди взятых нынче в полон монголов есть весьма знатные богатуры. Он хотел бы посоветоваться с вами об их участи.

— Хорошо, — кивнул я. — Где он?

— Во-он у того костра, — указал стражник.

— А что там за пленные, не слыхал?

— Три мурзы, нукеров ханских с десяток, темник монгольский, а между них птица особая — Буринойон, сын Актая, повелителя Хорезма, внук самого Чингисхана.

Мы с Лисом переглянулись и, не сговариваясь, едва ли не маршевым шагом поспешили к указанному костру.

Глава 9

Кто хорошо прячется — долго живет.

Третий принцип снайпера

— Ну, что делать будем? — Лис посмотрел на меня взглядом, не вызывающим сомнений в том, что ответ на этот риторический вопрос ему уж давно известен.