Кресты у дороги

– Скучно играть в прятки одному, дядь Игнат.

Мужчина шаркнул подошвой по асфальту, точно зубами скрипнул. Вот каково напороться на нож. Ведь сродни этому, столь же яркое и болезненное, пришлось сейчас испытать, услышь он своё настоящее имя. О котором не знает полиция. Которым представлялся тот жалкий неудачник из прошлого. Шанс угадывания нулевой.

Неожиданное заявление точно за волосы схватило и потянуло вниз. Горячий колючий вихрь закрутил в животе, приятно царапая. Импульсы прошили позвоночник, забились в горле. Сколь малое, оказывается, требуется для восторга.

«Откуда, чёрт тебя раздери?!»

Несмотря на чувства, теснящие ум, вкрадчивый голос не дрогнул:

– От меня не спрятаться.

Игнат в развороте ловко присел на корточки. Лепесток пламени зажигалки опасно близко осветил лица на одном уровне – ухмыляющееся и бесстрастное. Убийца не выдал некого разочарования – не впечатлил мальца изящный манёвр. Раз откуда-то узнал имя, узнал черты и, стало быть, заслуги – должен был трухнуть или, как минимум, напрячься. Как до этого делал, весьма успешно.

– А сестрёнку не троньте, – выгнул бровь Ярик. – У меня бабка ведьма. Она вас проклянёт.

– В очередь, – выплюнул Игнат, из последних сил сдерживая хохот удовольствия. Тем комичнее серьёзность… ясновидящего. Кто бы предупредил, что достойным соперником для маньяка, таковым себя не считающего, станет неразумное дитя?

Мужчина медленно выпрямился. За ним неотрывно следили внимательные глазки. Такими людские пороки разглядывает Омен.

– Интересный ты парень, – от всего сердца похвалил Игнат ребёнка, по-отцовски взъерошив ему волосы. – Расслабься. Нужны вы мне триста раз.

Трепещущий огонёк зажигалки лизнул кончик сигареты. Абсолютно счастливый проигравший теперь даже настойчиво предложил победителю курить. Монолит по имени Яромир подачки не принял. Принял бидончик. Удерживая контроль над собой, поглощал ягоду, не жуя. Игнат же занял рот, чтобы справиться с нежданной радостью. Искрящийся воздух и повисшие в нём вопросы щипали струны души.

– Не обольщайся. Знаешь, что я с болтливыми делаю?

Ярик не знал. Кушал землянику и ждал. Смиренно ждал своей участи. Вот сейчас, сейчас, и… ничего.

Аксинья вскоре вернулась. Завела рассказ о кошмарных слепнях уже издалека. Водила фонарём перед собой туда-сюда, то и дело запинаясь. И не думала замолчать, когда круг света случайно выхватил из темноты женский труп на обочине. Тёмная густая кровь расползалась змеями. Пятнала листья подорожника, тяжелила ковыльные кисточки.

– Аксинья!

Пока Ярик орал имя сестры, Игнат уже нёсся к ней локомотивом. Не соображая, что творит, выхватил фонарик, направляя. Пусто. Никаких следов! Мужчина качнулся назад, цепляясь за девушку рядом. Осветил мальчика. Тот перевёл ошалелый взгляд с места гибели на убийцу.

«Он тоже видел. Видел!»

Переняв всеобщее волнение, Аксинья спросила, что случилось. Вспотевшая ладонь обхватила её запястье. Потащили. Ярик такую грубость даже молча одобрил. Только бы скорее подошли, потому что сам не мог пошевелиться. Игнат, взмокший и бледный, уточнил, не заметила ли Аксинья чего, и соврал про змею. Та, взвизгнув, ожидаемо, прилипла банным листом. Мужская рука легла мальчику на плечо, и он, не отдавая себе отчёта, прильнул к чужому боку. Взрослый и сам нуждался опоре. Гадал, не померещилось ли сходство.

«Со спины они все – она».

Девушка была и пропала там, на впереди. Луч падал на неприметный участок. Дружная группка обогнула его, разлепившись погодя.

– Пожалуйста, не спешите, – задыхалась от быстрого шага Аксинья. – Змеи… не могу!

Игнат выругался, встретив новый во всех смыслах безымянный крест. Притормозил, выставил руки в стороны. Дети врезались, как в шлагбаумы.

– Так, спокойно! – приказал он, прежде всего, самому себе. На всякий случай обернулся. – Немного осталось. Дойдём нормально. Всё нормально. Тебя… тебя что, слепень цапнул?

Ночь из миловидной пособницы теперь и убийце открылась как коварный узурпатор. Умная, помалкивает, готовится выстрелить с любой стороны. Игнат, безоговорочный лидер, не имея в арсенале ни фонаря, ни молитвы, шёл впереди. Задавал общий темп. Поглядывал на мальца. Тот опять «поплыл». Ярика душило учащённое сердцебиение. Под кожей точно закишели муравьи. Плохое предчувствие стукало по темечку ватным валиком. Подобного не происходило и наедине с маньяком. Напротив, тогда сознание являло кристальную прозрачность. Сейчас же Ярик бредил. Озирался, бубнил себе под нос:

– Заклинаю – прочь погони… Мать-земля. Отец-небо… Сиротин, я взываю… Уповаю. Вверяю. Покорно прошу.

Ноги гудели. Хотелось скорее добраться до людей. Хотелось остановиться. Хотелось попутку.

Трое встали, как вкопанные. Минута молчания сократила жизнь на годы.

– Боже Праведный, помилуй нас, – проскулила Аксинья.

– Вы чё, издеваетесь?! – воскликнул Игнат, обращаясь к толпе.