Креза среднего возраста. Сборник рассказов

Иногда из-за стеснённых условий поездки (которые к тому же были усугублены жарой), на меня часто накатывал приступ паники. Я стоял вцепившись влажной ладонью в поручень, избегая при этом на кого-либо смотреть своим затравленным взглядом и, выравнивая дыхание, сбивчиво считал про себя: раз, два, три, четыре… Предполагалось, что счёт поможет не зацикливаться на приступе и не даст по возникшему во мне страху за всего одну-две минуты разойтись, до того свирепого ужаса, при котором потеряв над собой контроль, я начну дико кричать, хватать руками других пассажиров, метаться по вагону, колотить во все окна и двери, а потом присяду у дверей на корточки, прижмусь к ним и закрою трясущимися руками голову. Концерт вышел бы зрелищным. Во что бы то ни стало от исполнения от этого номера следовало воздержаться. “Ассистент” (если я заблаговременно им запасался и перорально допускал его в свой организм) надёжно страховал меня от такой выходки.

Если я не отставал от графика, то по дороге до МЦК на меня надвигался встречный поток “содорожников”. Все мужчины. Двое откровенно сисадминского вида. То есть сочетание телесной полноты, очков, жидкой бородки и тонких длинных волосы, собранных сзади в хвост. Растянутый свитер, на спине городского типа рюкзак (этот аксессуар обязателен), а на ногах кеды или военные ботинки на шнуровке и для завершения образа обёрнутая шарфом шея. На лицо все признаки системного администратора. Менеджеры так не выглядят.

Мне всегда хотелось издалека слегка кивнуть этим людям, моим “содорожникам”. Подать какой-то условный знак, мол, всё хорошо, всё нормально. Если мы опять с вами встретились, то всё в жизни идёт по плану, как положено. Что мы предсказуемы и безопасны. Интересно, как бы они отреагировали на такой кивок?

Кто были эти люди? Что происходило у них в головах? Был ли там я? Интеллигентного вида бородатый очкарик с нетипичным лицом и с кудрями, который всегда ездил в тамбуре и не расставался с книгой. Вдруг кто-нибудь из этих людей тоже отметил мою скромную роль “содорожника” если не в мемуарах, то хотя бы мысленно, в голове?

Ведь все они видят меня по-разному. Либо не видят вовсе. Для людей первого круга (которые любят меня, которые видят меня с максимально-близкого расстояния и под самым большим увеличением и которые также легко могут дотронуться до меня), я просто огромен и наиболее привлекателен.

Для людей второго круга я не более чем просто заметен. Для них плоский, поверхностный, односторонний и однобокий. Для них во мне отсутствует глубина. Для них я просто фотография с настоящего меня для людей из первого круга. Я сопоставим с каким-нибудь известным актёром, с которым они никогда не были знакомы, но которого регулярно видели, например, в кино. И если я умру, то и мою смерть они воспримут точно так же, как смерть этого самого актёра. Ну а если бы я меня можно было сравнить с произведением искусства, то в таком случае, люди второго круга ничего не смыслили бы в искусстве, а если бы я был книгой, то они не читали меня, а пролистывали.

Для людей третьего круга я не более чем чёрная точка в толпе. Почти незаметен. Наименьшее увеличение.

Ну и, наконец, для людей четвёртого круга меня не существует в принципе. Для них меня нет. Для них я ни жив, ни мёртв. Они обо мне даже не подозревают.

А вообще, это немного несправедливо. Я знаю некоторых представителей четвёртого круга, а они меня нет. Может мне тоже не хотелось бы про них знать.

По дороге на работу попадались такие места, проходя которые в голове появлялись одни и те же мысли. Между этими местами и мыслями не было никакой общей ассоциации. Допустим, проходил я какое-нибудь место, например, автобусную остановку и в голове у меня рождалась какая-нибудь неожиданная мысль или идея. А на следующий день, когда я опять проходил мимо этой же остановки, то в моей голове снова всплывала вчерашняя мысль, при этом, ещё секунду назад я думал о чём-то совсем другом. И так изо дня в день. Из недели в неделю. Про себя я называл такие места “переключателями”. То есть, иду, голова у меня настроена на определённый канал, как вдруг что-то щёлкало и канал сам собой переключился на другой из-за того, что я проходил, например, остановку.

Одним из таких “переключателей” был стенд для размещения афиш. Если бы я жил не в Москве, а в любом другом городе, то наверняка предположил бы, что этот стенд относится ещё к советской эпохе. Но Москва очень временный, непостоянный город, он течёт как река и городские сооружения в нём меняются чаще, чем погодные условия. Несмотря на это, афиша на стенде за четыре месяца обновлялась лишь дважды. Сначала на нём месяца три провисела добродушная морда некого Олега Митяева (всегда собирался разузнать о нём в Интернете, как только приду на работу, но всякий раз забывал), а потом появились сведенья о концертах Дианы Арбениной. Ну, с этой дамой мне и так всё понятно.