Кричи громче

Титова всем телом напрягается, а потом, будто выходя из оцепенения, громко и надорванно вздыхает.

– Почему же питание не включается, Яр? Это какой-то сбой?

– Не знаю, – сглатываю рефлекторно, практически всухую. – Возможно, закончилось топливо.

– Это очень плохо?

Сама ведь лучше меня способна просчитать все последствия. Спрашивает, не позволяя себе думать. Уповает на утешение. И я ее, безусловно, прекрасно понимаю.

– И да, и нет, – приближаю к реальности, но надежду потерять не даю. Напротив, мысленно «сношая» этот бункер самыми грубыми словами, вероятно, абсолютно необоснованно, даю Марусе то, во что легко поверить: – Если старик Ридера следит за этой долбаной коробкой, то, предполагаемо, знает, когда потребуется дозаправка генератора.

– То есть он должен скоро появиться?

– Да.

Умалчиваю о том, что мы, совершенно очевидно, израсходовали энергию быстрее, чем предусматривает автономный режим.

Использование горячей воды, плитки, телевизора… Я не электрик, но подозреваю, что затраты топлива увеличились, как минимум, вдвое.

В любом случае, Ридер должен появиться.

Обязан, вашу мать!

– Маш… – зову ее, собирая все внутренние резервы, чтобы не терять гребаного оптимизма. – Ты оденься потеплее, пойдем, перекусим.

– Уф… – злится, потому как я уже заводил эту тему. Вечером и сегодня, как только проснулись. – Не хочу.

– Это херня, – ответно злюсь. – Ты ела сутки назад.

– И что? Я не голодна, Ярик. Мне очень холодно, – втолковывает таким тоном, словно я, бл*дь, туго соображаю.

– Нужно есть, Маруся. Это самое главное. Для выживания.

– Выживания? – приглушенный голос несколько раз на одном этом слове ломается.

Будто она не в курсе! Двадцать пять дней этим и занимаемся.

– Когда ты голодаешь, твоему организму не хватает энергии даже на собственный обогрев, – хрен его знает, откуда столько терпения нахожу, чтобы подбирать нужные слова и выражаться человеческим языком.

– Да, ты прав, – чувствую, как несколько раз кивает – лбом мне в грудь бьется. – Из-за недостатка калорий нарушается терморегуляция.

– Вот. Молодец, Эйнштейн.

– Только тут и без этого холодно, Яр.

Я знаю.

Знаю, черт возьми!

Но как еще держаться, если самому себе не врать?

– Нормально. Давай, пойдем, – встаю с кровати и святошу сдергиваю. Теплую кофту на нее одеваю. Тяну молнию до самого подбородка. Прикинув, еще и капюшон на голову накидываю. – Нормально же?

– Угу.

– Что будешь? Я кормлю! – выказываю чрезвычайно сильный энтузиазм, бля. – Рыба или мясо?

– Мясо.

– Кролик, говядина или свинина?

Знаю ее вкусовые предпочтения от и до, но этот разговор нам по факту крайне нужен. Необходимо хоть как-то расшевелиться, пока шагаем с фонариком, свет которого становится все тусклее.

Да, в последние дни нам не до зарядки приборов было. Сами подзаряжались и бродили в темноте. Сейчас же она отчего-то на мозги давит.

– Кролик.

– Заказ принят.

Холодное консервированное мясо с сухими хлебцами даже мне туго заходит, а уж неженка Маруся давится такой едой буквально через силу.

Справляемся, это главное. Иного выбора у нас просто нет. Святоша это тоже понимает.

Полируем еду большим количеством сладкого виноградного сока, поочередно посещаем ванную и возвращаемся обратно в спальню.

– Яр, – зовет Машка, едва забравшись на кровать. – Еще холоднее стало, чувствуешь?

– Нет. Так кажется, после холодной пищи и воды, – вру ей. Уже и сам ощущаю, что пробирает до костей. – Ложись, как тебе удобно, – укутываю в два одеяла и сам к ней ныряю.

– Он ведь правда скоро придет, да? – спрашивает тихо. – Ридер, – поясняет чуть громче, хотя в этом нет необходимости.

– Да.

– Мы подождем.

– Да.

– И скоро будем дома.

– Да.

– Пойдем к морю? Там такой воздух…

– Да.

– Еще… Хочу что-нибудь почитать. В универ хочу. В любимую кофейню. Учиться. Встречаться с людьми. Сетовать на погоду. И ругаться на ушлых водителей, – перечисляет без какой-либо связи.

– Все будет.

Маруся вздыхает. И утыкаясь мне в грудь, ненадолго замолкает. Я тоже молчу, пока она не выдает то, что, должен признать, вгоняет меня во вполне осознанный ступор.

– Знаешь, я читала одну теорию, что дети сами выбирают родителей, – начинает издалека. – Думаю, это правда. Мы точно выбирали. Так, чтобы после рождения вместе быть.

Охренеть просто, теория. Только Титова способна в такое верить.

– Хочешь сказать, мы знакомы больше восемнадцати лет?

Бред запредельный. Я же это умом постигаю. Только одного понять не могу… Какого черта так разгоняется сердце?

– Ну, конечно! Мы давно связаны. Разве ты сам не чувствуешь?

Я почти успешно справляюсь с информационным перегрузом мозга. Готовлюсь ей отвечать, открываю рот, но не успеваю выговорить ни звука.