Крик дьявола

— Мохаммед… — От волнения Себастьян даже стал заикаться. — Мохаммед, эти сети… — Он вновь посмотрел назад на широкую, пока еще пустую протоку. Затем посмотрел вперед и увидел приближающийся к ним поворот, кормчий уже начал отдавать соответствующие команды, чтобы повернуть дау. — Я хочу протянуть эти сети через рукав.

Мохаммед в ужасе уставился на него, от недоумения его морщинистое лицо сморщилось еще сильнее.

— Срежьте пробковые поплавки. Оставьте только каждый четвертый. — От возбуждения, схватив охотника за плечи, Себастьян даже встряхнул его. — Я хочу, чтобы сеть провисла и они не заметили ее раньше времени.

Они уже были почти у самого поворота, и Себастьян указал вперед.

— Растянем ее сразу за поворотом.

— Зачем, господин? — чуть ли не с мольбой в голосе воскликнул Мохаммед. — Нам надо спасаться. Они уже близко.

— Винт! — заорал на него в ответ Себастьян, выразительно показывая руками вращательное движение. — Хочу, чтобы лопасти запутались в сетях.

Мгновение спустя Мохаммед расплылся в улыбке, обнажая беззубые десны.

Пока они в яростной спешке трудились над сетью, отдаленный шум двигателя выше по течению становился все громче и отчетливее.

Дау неуклюже качалось, противясь попыткам кормчего пустить его поперек протоки. Нос норовил повернуться по ветру и угодить собственным килем в сеть, однако постепенно поплавки все же стали вытягиваться в линию от мангровых деревьев с одной стороны к дальнему берегу, в то время как Себастьян с группой возглавляемых Мохаммедом людей угрюмо и сосредоточенно травили сеть с кормы. Поднимая головы, они то и дело посматривали на поворот вверх по течению, опасаясь увидеть немецкий катер и услышать треск выстрелов.

Дау медленно приближалось к северному берегу, оставляя позади себя ряд пробковых поплавков, и неожиданно Себастьян понял, что сеть слишком коротка — не хватало около пятидесяти ярдов. Это образовывало брешь в их обороне. Стоило катеру обогнуть выступ вдоль дальнего берега — им конец. Шум двигателя раздавался уже настолько близко, что было слышно металлическое подвывание ведущего вала.

Возникла еще и новая проблема: им предстояло как-то закрепить свободный конец сети. Если его просто оставить на воде, сеть отнесет течением и брешь станет еще шире.

— Мохаммед, принеси бивень — самый большой, какой только сможешь найти. Давай, быстрее!

Мохаммед мигом удалился и почти тотчас вернулся с двумя носильщиками, нетвердо стоявшими на ногах под тяжестью длинного изогнутого куска слоновой кости.

Впопыхах, неловкими движениями Себастьян привязал болтавшийся конец сети к бивню. Затем, кряхтя от напряжения, они с Мохаммедом подняли его и столкнули за борт.

— Вперед! — почти одновременно с мощным всплеском крикнул Себастьян кормчему, указывая вниз по течению. Не заставляя повторять команду, араб тут же повернул руль, и дау, резко изменив курс, вновь устремилось к открытому морю.

Себастьян с охотниками молча выстроились на корме, тревожно вглядываясь в излучину протоки. Их лица были суровы и напряжены, в руках они крепко сжимали короткоствольные ружья для охоты на слонов.

Пыхтение парового двигателя становилось все громче и громче.

— Как только появится, поднимайте шум, — велел Себастьян. — Сразу же стреляйте и привлекайте их внимание, чтобы они не заметили сеть.

И вот из-за поворота показался катер, с ленточкой серого дыма, вьющейся над единственной трубой и гордо реющим на носу красно-желто-черным флагом империи. Маленькое опрятное суденышко — «сорокафутовик» — с низким шкафутом и небольшой кормовой надстройкой сверкало на солнце белизной, разрезаемые носом волны кудрявились белыми усами.

— Огонь! — заорал Себастьян, увидев на баке кучку аскари. — Стреляйте! — И его голос утонул в мощном залпе крупнокалиберных ружей. Один аскари, раскинув руки в стороны, отлетел к рубке и на какое-то мгновение так и застыл, словно распятый, прежде чем медленно сползти на палубу. Его «однополчане», бросившись врассыпную, попрятались за стальным фальшбортом. На палубе осталась одна-единственная фигура — весьма представительная, в светло-серой форме германских колониальных войск, широкополой шляпе и с золотом погон, поблескивавших на плечах кителя.

Себастьян взял фигуру на прицел, навел мушку ей на грудь и нажал на курок. Ружье бодро отскочило ему в плечо, и он увидел взметнувшийся с поверхности реки фонтанчик где-то в сотне ярдов позади катера. Выстрелив вновь, Себастьян в ожидании отдачи ружья закрыл глаза. Когда он их открыл, германский офицер по-прежнему стоял на ногах и, вытянув правую руку, стрелял в Себастьяна из пистолета. Он явно демонстрировал лучшие результаты. Пули с музыкальным свистом летали вокруг головы Себастьяна и лупили по дощатому борту дау.

Поспешно укрывшись за бочкой, Себастьян выцарапал из патронташа пару патронов. Трескотня «маузеров» присоединившихся к перестрелке аскари была резче и звонче унылого грохота выстрелов охотничьих ружей.