Крик дьявола

— Да! Лучше исчезнуть до возвращения Фляйшера. — Он посмотрел на Мохаммеда. — Нагружай носильщиков едой «по полной». Что не сможем унести — выбросим в сортиры. — Он осторожно поднялся. — Пойду взгляну, не упустили ли мы чего-нибудь важного. — И, не теряя чувства собственного достоинства, нетвердой походкой направился к двери.

В кабинете Фляйшера он минуту с ненавистью смотрел на неприступный сейф. Нести его было слишком тяжело, и, с горечью отказываясь от этой мысли, он посмотрел по сторонам в поисках объекта для вымещения своей досады.

На стене висел портрет кайзера — цветная картинка с императором, красующимся в полном обмундировании на великолепном кавалерийском скакуне. Взяв со стола химический карандаш, Флинн подошел к портрету. Сделав на картине около дюжины штрихов, он коренным образом изменил взаимодействие лошади и наездника. И уже со смехом приписал под портретом на побеленной стене: «Кайзер любит лошадей».

Это показалось ему настолько остроумным, что он не поленился позвать Себастьяна.

— Вот что значит тонкий юмор, Басси. Этим отличаются все хорошие шутки.

На взгляд Себастьяна, в «граффити» Флинна юмора было не больше, чем в броске разъяренного носорога, но он решил послушно посмеяться. Это побудило Флинна к дальнейшим остроумным выходкам. Он велел двум своим оруженосцам принести из сортира ведро дерьма, которое они под его чутким руководством водрузили на приоткрытую дверь спальни Германа Фляйшера.

Часом позже тяжелогруженая награбленным добром «диверсионная группа», покинув Махенге, начала первый из многочисленных марш-бросков в направлении Рувумы.

37

В состоянии душевного смятения, вызванного избытком адреналина в крови, Герман Фляйшер бродил по разграбленной резиденции. Обнаружив очередное варварство, он созерцал его, прищурив глаза и с трудом переводя дыхание. Прежде всего надо было разобраться с пленниками собственной тюрьмы, где в этой роли оказались его же аскари. Когда те сквозь дыру в тюремной стене появились оттуда, Фляйшер коротко назначил каждому по двадцать ударов кибоко [24]как символическую плату за их несостоятельность. Стоя неподалеку, он стал немного успокаиваться при звуках смачных шлепков по голому телу и страдальческих криков.

Однако успокаивающий эффект шлепков тут же испарился, стоило Фляйшеру войти в кухонно-продовольственную зону своих владений и обнаружить, что его кладовая с методично расширяемым ассортиментом продуктов пуста. Это чуть не сломило его окончательно. От жалости к себе у него задрожали желваки, а из-под языка от тоскливой ностальгии засочилась слюна. Только на восстановление ассортимента колбас уйдет целый месяц, не говоря уже о поставляемом с родины сыре.

Проследовав из кладовой в свой кабинет, он наткнулся на плоды Флиннова остроумия. В нынешней ситуации Фляйшер был не в состоянии оценить его чувство юмора.

— Свинья, английский ублюдок, — мрачно пробормотал он. Темная волна отчаяния и усталости накатилась на него вместе с пониманием бессмысленности погони за грабителями. С разницей в два дня ему ни за что не угнаться за ними до Рувумы. Вот если бы только губернатор Шее, который неизбежно выразит недовольство ситуацией, позволил ему со своими аскари как-нибудь ночью пересечь реку и наведаться в Лалапанзи, то на следующее утро там было бы некому жаловаться португальским властям о нарушении суверенитета.

Фляйшер вздохнул. Он был измотан и подавлен. Прежде чем приступить к руководству наведением порядка в своем штабе, он должен поспать и немного отдохнуть. Выйдя из кабинета, он, тяжело ступая, устало добрел по веранде до своих апартаментов и толкнул дверь спальни.

Ввиду временной непригодности спальни Фляйшер расположился на ночлег на открытой веранде. Однако всю ночь его донимал сон, в котором он на бескрайней равнине преследовал Флинна О’Флинна. Расстояние между ними никак не сокращалось, а тем временем над ним кружили две огромные птицы: одна — с суровым лицом губернатора Шее, другая — с физиономией молодого бандита-англичанина — и методично через равные интервалы гадили на него. После только что пережитых злоключений обонятельная составляющая этого сновидения была чудовищно реалистичной.

Деликатно разбуженный одним из домашней прислуги, он, ощущая боль в глазах и мерзкий привкус во рту, с усилием сел на кровати.

— В чем дело? — рыкнул он.

— Гонец из Додомы принес книгу с красным знаком Буаны Мкубы.

Фляйшер застонал. Конверт с печатью губернатора Шее, как правило, не сулил ничего хорошего. Однако он, разумеется, не мог так быстро прознать о последних выкрутасах Флинна О’Флинна.

— Принеси кофе!

— Кофе нет, господин. Все украли.

Герман вновь застонал.

— Замечательно. Давай сюда гонца. — Придется вынести тяжкое испытание в виде упреков губернатора Шее без живительной кофейной терапии. Сорвав печать, он принялся читать: