Крик дьявола

– К завтрашнему вечеру в котлах будет достигнуто рабочее давление, еще день понадобится для завершения работ на днище судна, плюс еще два дня для наведения порядка и изменения внешнего вида надпалубных надстроек, – вслух прикидывал инженер. Он вскинул голову, фон Кляйне наблюдал за ним. – Четыре дня, – сказал Лохткампер. – С моей стороны все будет готово через четыре дня.

– Четыре дня. Вы уверены?

– Да.

– Четыре дня, – задумчиво повторил фон Кляйне, останавливаясь на полпути. Этим утром он получил из Дар-эс-Салама депешу от губернатора Шее. В ней содержалась информация, полученная из адмиралтейства в Берлине: по данным морской разведки, три дня назад гавань Дурбана покинул караван судов с индийской и южноафриканской пехотой. Пункт назначения не сообщался, однако по всем признакам можно было догадаться, что британцы намерены открыть новый театр военных действий. С участием южноафриканцев кампания в Германской Западной Африке быстро пришла к решительному завершению. Бота со Смэтсом организовали наступление вдоль железных дорог в направлении столицы Виндхука, и последующая капитуляция германской западноафриканской армии создала возможность для переброски южноафриканской армии куда-то еще. Можно было почти не сомневаться, что караван военных кораблей, шедший в данный момент на север вдоль восточного побережья Африки, имел своей целью зайти в один из многочисленных маленьких портов восточноафриканского побережья – возможно, в Тангу или Килву-Квинье, а может, даже и Дар-эс-Салам.

Ему надлежало быть во всех отношениях готовым, прорвав британскую блокаду, уничтожить этот караван.

– Приведение судна в порядок отнимет много времени и потребует немалых трудов: перегрузить склады, запасы снарядов, установить демонтированные орудия…

Лохткампер прервал его размышления:

– Понадобится рабочая сила.

– Я дам указание Фляйшеру привести сюда на работу всех, кто у него есть, – тихо произнес фон Кляйне. – Но через четыре дня мы обязаны быть на ходу. В ночь на тридцатое луна как раз будет нам сопутствовать – вот тогда мы и должны выступить. – Его лик святого был несколько омрачен напряженными раздумьями: опустив золотистую бороду на грудь, капитан размеренно шествовал, формулируя свои планы вслух. – Киллер запрудил протоку. Ему следует начать расчищать ее от мин. Само заграждение можно рассечь в последний момент, течение отнесет его в сторону.

Они дошли до середины крейсера. Фон Кляйне был настолько погружен в свои мысли, что Лохткамперу пришлось взять его за плечо, чтобы вернуть к реальности.

– Аккуратнее, господин капитан.

Фон Кляйне вскинул голову. Они оказались в плотном окружении грузчиков-африканцев – представителей какого-то дикого племени, полностью обнаженных, за исключением грязных кожаных накидок на плечах, с лицами, размалеванными желтой охрой, они таскали на корабль охапки дров, привезенных на катере, который болтался возле борта «Блюхера». Тяжелая вязанка, поднятая краном, раскачивалась футах в двадцати над палубой, и фон Кляйне чуть было не оказался под ней, когда Лохткампер остановил его.

В ожидании, когда уберут груз, фон Кляйне машинально наблюдал за туземцами-грузчиками.

Один из них привлек его внимание: он был выше других, стройнее, без узловатых мускулов. У него были крепкие красивые ноги. Мужчина поднял голову, и фон Кляйне увидел его лицо, тоже отличавшееся от типично африканского – более тонкие черты, менее пухлые губы, более широкий и высокий лоб.

Однако больше всего фон Кляйне поразили его глаза – карие, темно-карие и живые, именно они помешали фон Кляйне вернуться к мыслям о караване судов. Фон Кляйне научился определять, когда его подчиненные были в чем-то виноваты, по их глазам. И ощущение некоей вины мелькнуло во взгляде этого человека. Фон Кляйне лишь на мгновение встретился с ним взглядом, и грузчик, тут же отведя глаза, склонился к вязанке дров. Этот человек чем-то насторожил его, поселил смутное чувство беспокойства. Решив поговорить с ним – допросить его, он направился к нему.

– Капитан! Капитан! – Комиссар Фляйшер, отдуваясь, взобрался с катера по трапу – толстый и потный, он стремился схватить фон Кляйне пухлой лапой за плечо. – Мне надо с вами поговорить, капитан.

– А, комиссар, – прохладно поздоровался фон Кляйне, стараясь избежать пожатий его властной руки. – Одну минуту, я бы хотел…

– Это крайне важно. Младший лейтенант Пруст…

– Секунду, комиссар. – Отпрянув, фон Кляйне намеревался было отвернуться, но не тут-то было – Фляйшер решительно встал перед ним, преградив ему путь.

– Этот Пруст – малодушный сопляк… – И далее последовала пространная кляуза об отсутствии у лейтенанта Пруста должного уважения к персоне комиссара. Он не подчинялся, спорил с герром Фляйшером и дошел до того, что вслух обозвал герра Фляйшера «жирным».