Крик души

Кафе было маленьким, но уютным. Даша очень смущалась, исподлобья озираясь по сторонам и с удивлением наблюдая за другими посетителями. Те в свою очередь с не меньшим любопытством разглядывали девочку и мужчину, жадно шепчась за их спинами и косо поглядывая в их сторону.

Они сели за маленький столик в конце зала. Олег заказал огромную тарелку супа, который ей очень понравился, и рыбу с рисом. А когда увидел, что она все слопала, еще и картофель с котлетами, а потом чай с пирожными, которые она также уплетала за обе щеки.

Он принудил девочку съесть всё и не выпустил из-за стола, пока она не приняла тридцать рублей. Мужчина настойчиво сунул их ей в карман, не желая слушать возражения и протесты, готовые сорваться с детских губ.

— Даша, а почему ты не ходишь в школу? — спросил Олег, пока девочка пила чай. — Тебе ведь уже восемь.

Она оторвалась от чашки и удивленно посмотрела на него.

— Так мама решила, — проговорила она, — и дядя Леша. К тому же, когда мы переезжали из Сосновки, все документы на меня и на Юрку потерялись. Баба Катя, когда была жива, хотела меня в школу определить, да так и не смогла, — Даша пожала плечами. — Документы не восстановили.

Олег нахмурился и помрачнел.

— А сколько ты уже в Калининграде живешь?

— Нууу, — протянула она задумчиво, — мы в прошлом году переехали.

— Так вы целый год без документов?! — изумился Олег и возмущенно пробормотал. — Куда же местные органы смотрят?

Даша пожала плечами, расслышав и осознав его последние слова.

— А к нам никто не приходил, — сказала девочка. — Когда баба Катя хотела восстановить наши с Юркой… эти… ну, свидетельства о рождении, дядя Леша пригрозил, сказал, чтобы она не вмешивалась не в свое дело, — девочка опустила взгляд в чашку. — Она и не стала больше вмешиваться.

Олег поджал губы.

— Значит, у тебя вообще никаких документов нет? — процедил он сквозь зубы.

— Ага. И у Юрки тоже нету.

— Как же вы живете?

— На птичьих правах, — пожала плечами Даша, а потом добавила мрачно: — Так дядя Леша говорит. Чтобы мы не забывали, от кого зависим. Он и денежку кому-то отдал за то, чтобы молчали, — она сошла на шепот. — Я подслушала его разговор с мамой, — призналась тихо, наклонившись над столом. — Только вы никому не говорите, а то мне попадет.

Олег неуверенно кивнул и озадаченно улыбнулся:

— Ты ешь, ешь.

И Даша принялась за еду, налегая на пирожные с новой силой, запивая их чаем и причмокивая от удовольствия. А допив чай, неуверенно посмотрела на Олега, хлопая ресницами.

— А можно мне их с собой забрать? — спросила она смущенно.

— С собой? — переспросил мужчина, словно не поняв. — Ну, можно, если хочешь, мы же за них заплатили.

Девочка засияла, принявшись укладывать оставшиеся пирожные на салфетку.

— Подожди, я пакетик попрошу, а то испачкаешься.

— Да ладно! — отмахнулась девочка, аккуратно завернув пирожные и продолжая улыбаться. — Вот Юрка обрадуется! — проговорила она с радостью в голосе, а Олег почувствовал себя идиотом.

Ну, конечно же, Даша понесет пирожные брату! А он что подумал? Что она их домой взяла, чтобы потом одной съесть? Вот недалекий человек!

— А хочешь, мы Юрке тоже пирожные купим? — спросил мужчина, заговорщически подмигнув девочке.

Она уставилась на него с удивлением.

— Юрке? Пирожные? — и, смущенно захлопав ресничками, переспросила: — А можно?

Сердце Олега едва не разорвалось от боли. Разве так должно быть?! Ребенок спрашивает разрешения на то, можно ли купить еще пирожных для брата?!

— Конечно, можно, — заявил мужчина и, подозвав официанта, повторил заказ. — Сейчас принесут.

Даша засветилась, засияла, как лампочка. Черные глазки улыбались, как растягивались в улыбку и ее губки. Она тепло выговорила:

— Спасибо.

А Олег, наблюдая за ней и слушая ее внезапную болтовню, нервно кусал губы и думал о том, каким же негодяем нужно быть, чтобы довести ребенка до такого состояния!?

Как неправильно, как дико, как страшно…

А Даша воспринимала всё как факт. Такой была ее жизнь. Именно такой, другой она не знала, а если и знала, то с трудом могла вспомнить, что значит быть любимой. И сейчас она радовалась этим минутам счастья, как и положено радоваться ребенку, наивно, невинно, чистосердечно.

Дома Юрка опять спрашивал, откуда у нее деньги. И Даша рассказала брату о встрече с дядей Олегом.

— Этот тот самый добрый дядя, который тебе уже подавал? — переспросил брат. — Да? Он снова приходил?

Даша улыбнулась брату, села рядом с ним на кровать и утвердительно кивнула.

— Да, он снова приходил, — она достала из кармана пакет и протянула его брату. — Мы в кафе ходили, и он мне пирожные купил. И тебе тоже. Сказал, чтобы я тебе передала.

Глазки мальчика загорелись. Ерзая на кровати, Юрка чуть ли не прыгал на месте от радости. Уставился на сестру, словно не веря своим глазам, но с таким восхищением, с такой надеждой!

— Правда-правда? — сияя от счастья, переспросил он. — Для меня? — и потянулся ручками к пакету.

Даша кивнула, ощущая, как тепло растекается по телу при виде улыбки брата.

— Да, это тебе. Ешь.