Крик филина

– Спасибо, – отказался Илья, с сочувствием глядя на ее согбенную фигурку. – Нам некогда. Дел еще невпроворот. Пошли мы…

– Ты приходи, Илюша, – жалостливым голосом попросила старушка, провожая гостей до выхода. – Скучно мне одной без моего Коли… Вдвоем-то все веселее будет.

Пообещав этим же вечером перенести свои скудные пожитки, которые свободно умещались в солдатском вещмешке, Илья в сопровождении Филимонова торопливо вышел, твердо решив по возвращении подарить доброй старушке расписной с кистями трофейный платок, привезенный из Германии.

– Я же говорил, что не пожалеешь, – сказал на улице Филимонов, заметно гордясь матерью своего погибшего друга. – Это тебе не по съемным углам скитаться, будешь жить как человек.

И всю дорогу, пока они пешком добирались до управления, танкист рассказывал о том, как геройски погиб его механик-водитель, который во время ожесточенного боя под непрекращающимся огнем ремонтировал трансмиссию, чтобы подбитая машина не досталась врагу.

– Вот такой был отчаянный парень! – жестко оборвал рассказ Филимонов и показал большой, с красной обгорелой кожей, искривленный палец. По тому, как он при этом сурово, из-под насупленных бровей взглянул на Илью, было видно, что Филимонов хотел еще что-то добавить, но в это время они уже подошли к дверям управления.

В дежурной части, подперев щеку кулаком, со скучающим видом сидел сержант Соколов. Увидев Илью, он оживился:

– Журавлев, ну что там с квартирой? Нашел?

– Благодаря Филимонову, – ответил Илья.

Дежурный мельком взглянул на Филимонова, заметил на его груди Золотую звезду Героя и уважительно поднялся:

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– Не жалуюсь, – пошутил Филимонов.

Илья скинул с себя тяжелую, напитавшуюся водой плащ-палатку, вернул дежурному.

– Спасибо, Соколов. Выпиши пропуск товарищу капитану, надо нам с редактором многотиражки дельце одно обмозговать. Орлов у себя?

– А нет ваших никого, – ответил дежурный, аккуратно вешая плащ-палатку на шаткую вешалку на трех неустойчивых ножках. – Уехали они. Сам генерал дал им свою «эмку», чтобы ехать в Покрово-Пригородный. Федоров звонил, сообщил, что бабу там одну топором зарубили, вроде бы свидетельницу – Сиркину, кажется, Елизавету Хромовну…

Глава XI

Узнав об убийстве с особой жестокостью пожилой свидетельницы «гражданки Сиркиной Е. Х.», генерал-майор Пресняков в тот же день, сдержав слово боевого офицера, незамедлительно позвонил в Москву, и уже наутро из МУРа прибыла оперативная группа в составе трех человек.

Встречать московских гостей Орлов, которому чужаки были как кость в горле, отрядил Федорова как человека во всех отношениях приятного, способного произвести на приезжих самое положительное впечатление. Однако строго-настрого наказал ему «языком чесать» умеренно.

– Слушаюсь! – залихватски козырнул подвижный как ртуть Федоров, довольный порученным делом, и тотчас ухал на автобусе с Заболотниковым к поезду.

По приезде в управление товарищи из МУРа ушли на встречу с генералом, туда же был неотложно вызван и Орлов.

Вернувшийся в отдел Васек принялся взахлеб рассказывать, поблескивая лихими светлыми глазами, – москвичи произвели на него сильное впечатление:

– Ребята приехали ушлые, палец в рот не клади – всю руку откусят и не подавятся! Вот что значит настоящие сыскари! Не успели приехать в наш город, как тут же бульдожьей хваткой вцепились в старшего лейтенанта Острикова из линейного отдела! Он, оказывается, прикрывал дежурную по станции, ту еще взяточницу. Чтобы гражданскому пассажиру или военному точно уехать, она вымогала у него деньги. Человек непременно должен был в военный билет, кроме литера, вложить еще и червонец. Теперь старлея как пить дать выпрут из милиции, еще заклеймят как преступный элемент со всеми вытекающими. Вот это я понимаю, работа!

– Мы сами можем не хуже сработать, – ревностно заметил Шишкин, не разделяя щенячьего восторга Васи, который, вместо того чтобы поддержать своих, встал на сторону приезжих.

– Не-е, – отчаянно замотал головой несогласный Федоров и решительно отмахнулся от Шишкина свернутой в трубку многотиражкой «Советский часовой» с только что опубликованной статьей об их отделе, – нам с ними тягаться не с руки.

– Слепой сказал: посмотрим, – не захотел мириться с его обидными словами всегда покладистый Шишкин, – а глухой сказал: послухаем.

Так, слово за слово, между приятелями едва не произошла ссора, но в этот самый момент в отдел вошел Орлов в сопровождении трех незнакомых человек.

– А вот и сами одушевленные предметы спора, – успел шепнуть Журавлеву Ваня Заболотников, сидевший неподалеку на шатком колченогом стуле, и тотчас принял самый серьезный вид.

– Прошу любить и жаловать! – громогласно объявил Орлов и широким жестом величественно повел рукой в сторону гостей. – Наши доблестные сыскари… из самого, – он многозначительно поднял к потолку указательный палец, – знаменитого на всю страну МУРа. Теперь у нас дела пойдут в гору.