Крик горностая

— Обычный день. Почти весь день был на работе. Накануне встречал груз из Питера, сопровождал машину. Ночь, считай, не спал, поэтому ушел с работы пораньше. Ну, как пораньше, — он усмехнулся, — у предпринимателя ненормированный день, когда недоделал все дела, тогда и пораньше… Хотел отправиться домой, выспаться, но вспомнил, что Ани рассказывала про детективов, поехал к ней.

— Во сколько это было?

— К Ани приехал часов в десять, наверно. Кто может подтвердить? Что на работе был — все сотрудники, могу дать список. Когда к Ани приехал, ну, наверное, камеры на доме. Они, правда, плохо установлены…

— В каком смысле?

— Настроены не на рост человека, а как-то на улицу, захватывая парковку. Оно, конечно, понятно, что машины — тоже имущество. Но все равно довольно странно. Но, наверно, что-то все равно увидеть можно. И там будет время точное указано. А когда уходил, это уже детективы знают, я подходил к их микроавтобусу, рассказывал про Машу и Светлану.

Макс кивнул:

— Понял-понял. Действительно, странно.

Тигран пожал плечами. Куда направлены камеры — это тоже очень важная информация. Знал ли ее нападавший? Тигран, вон, знает. Мог с кем-то поделиться… А сейчас переживать — очнется ли Анна.

— А после куда поехали? Домой, отсыпаться?

Тигран скривился:

— Как от микроавтобуса отошел, мне позвонили с грузовой компании, там доверенности оказались просрочены у экспедитора. А ночь на дворе уже, кого я в офисе заставлю переделать? — он говорил тихо, обстоятельно, но был подавлен — речь будто выдавливалась из него по капле. — Пришлось ехать в Химки, на разгрузку.

— А чем ваша фирма занимается?

— Фирма не моя, а брата. Я его зам. Три гостиницы, сеть ресторанов.

— Крупные?

— Да, наверняка вы слышали, — он озвучил название.

Макс присвистнул. Странно, что при таких родственниках Макса еще не прижали к стене адвокаты — семья могла позволить себе самых дорогих.

Тигран посмотрел в глаза:

— Не говорите им… Я позвонил, сказал, что взял отгулы. — он отвел взгляд и пробормотал: — Хочу побыть один.

Макс криво усмехнулся, отметил:

— У нас тут вроде не курорт…

Мужчина пожал плечами — мол, мне все равно. И Макс отчетливо понял — Тиграну, в самом деле все равно. Он был зол на жизнь, он устал с ней бороться, что-то ей доказывать, как тот пловец, что хотел переплыть бурную реку, но ему не хватило сил и мотивации. Он тонул в собственной тоске.

Макс молча наблюдал за ним.

Мотив у Тиграна был, но мужчина явно не испытывал ненависти к Анне, а значит, даже узнай она его, не стал бы нападать. Примечательно, но оба раза, когда жизни Анны, действительно, что— то угрожало, у Тиграна было алиби. И оба раза — совершенно случайные: поездка в Химки и патруль полиции.

Мог ли он подсыпать успокаивающее в воду в доме Зинаиды Аркадьевны? Получается, тоже нет — он тоже был на людях.

«А не напрасно ли ты, капитан Александров, все объединяешь одним умыслом — насолить Анне?» — Макс пристально посмотрел на задержанного.

Сотовый, лежавший на подоконнике с выключенным звуковым сигналом, мигнул экраном. Макс потянулся к нему, принял звонок.

— Слушаю…

— Капитан Александров, это Регина, дочь Анны Ревель… — затараторили из динамика. — Вы сказали, если я что-то вспомню, звонить вам.

— Правильно. Я слушаю.

— Так вот… Мама включила телефон не для того, чтобы ослепить нападавшего! Мама включила запись!

Глава 25. Право на воспоминания

Зинаида Аркадьевна нашла внучку в приемном покое — девочка сидела на кушетке у гардероба, забившись в угол, и плакала.

— Вот ты где, — женщина тяжело опустилась рядом с ней. — Я тебя по всей больнице ищу.

— Я никуда не поеду.

— А что толку тебе здесь торчать? — резонно отметила бабушка. — Анна под присмотром, состояние стабильное. А ты сама едва на ногах держишься. Мать очнется, ты нужна ей будешь сильная и энергичная. Поэтому сейчас надо поехать домой, плотно поужинать и хорошо выспаться. Завтра с утра вернемся в больницу, устроим очередность.

Регина с удивлением и надеждой посмотрела на бабушку:

— Правда? Ты позволишь вернуться?

Зинаида Аркадьевна фыркнула и всплеснула руками:

— Конечно.

Она придерживалась правила — чем серьезнее ситуация, тем меньше нужно сюсюкать и относиться к ребенку как к неразумному созданию. Дети очень хорошо чувствуют ложь и неверие. И очень нуждаются в том, чтобы и их тоже считали опорой. В таком духе она воспитывала сына, старших внучек. В таком духе воспитывала и Регину. И по этой же причине недолюбливала невестку — больно та держалась за свою зависимость от Ильи, больно ему во всем потакала. Это развращает мужчин. И мать внимательно следила за тем, как портится характер сына, как он становится более взбалмошным и капризным. И не раз применяла свое материнское «право на подзатыльник» — так она называла вправление мозгов с демонстрацией пунктов, по которым сын неправ. Это всегда действовало на Илью.

А вот с Анной ничего поделать не могла — та очень обижалась на любую критику.

Попробовав пару раз, Зинаида Аркадьевна отступила.

Она встала и протянула внучке руку: