Крик и шепот (ЛП)

— Это офицер Джо, — указываю я на фигуру в темных очках-авиаторах, уставившуюся на меня. Он серьезный и суровый. Но очень заботливый. — Он тоже альтер-защитник. После того, как Норман убил мать Кейди, офицер Джо постоянно был рядом с ней, обещая охранять. Он приходит, чтобы проверить ее. А еще помогает держать их всех на расстоянии. Чтобы они не причиняли ей боль.

Кеннет.

— Кого их? — взгляд отца резко останавливается на мне. Мышцы на его челюсти напрягаются от гнева.

— Кеннета, — мой голос больше похож на шипение, когда я переворачиваю страницу. — Так зовут саморазрушительного альтера. Он депрессивен и постоянно причиняет себе вред.

Я даже не могу смотреть на его лицо. На фото он смотрит на нож в своей руке, которым водит по ноге. Когда я уехал в колледж, он предпочитал наносить себе вред, прижигая сигаретным окурком внутреннюю поверхность бедра. Шрамы на ногах Кейди — нанесенные его рукой — заставляют меня дрожать от ярости.

— Жесть! — Баркли озвучивает мысли всех остальных.

Паскаль.

Перевернув еще одну страницу, я не могу сдержать стон.

— Паскаль. Наркоман-неудачник. Гребаный отморозок.

— Следи за словами, Йео, — с упреком говорит Агата. Она злится, но не сильно. Она тоже ненавидит Паскаля.

Вздохнув, я поворачиваюсь к Дину.

— Паскаль водится не с той компанией. Он носит с собой пистолет и распространяет наркотики. Он опасен для Кейди. Мне не нравится, что он вечно тащит ее невесть куда, чтобы сделать невесть что. Он альтер-гонитель.

— Ты узнал все это в медицинском институте? — спрашивает папа с трепетом в голосе.

— Технические моменты — да. Но мне не нужен учебник, чтобы объяснить, что Кейди — это все эти разные личности в одном теле. Когда ее бабушка познакомила меня с Боунзом, я все понял. Я каким-то образом втиснулся в ее мир, и выхода уже не было. Но я и не хотел выходить. Мне нужно знать их всех, потому что…

— Они все — это она, — тихо говорит папа.

Кивнув, я переворачиваю страницу.

Норман.

Как только я вижу это ненавистное лицо, то закипаю от ярости.

— Этого засранца вы видели сегодня, — рычу я. — Норман. Ее гребаный отец.

— Ты хочешь сказать, что один из альтеров — ее отец? Как, черт возьми, такое возможно? — раздраженно фыркает Дин.

Запустив пальцы в волосы, я пожимаю плечами.

— Не знаю. Норман появился после смерти Луизы. Настоящий Норман находится в тюрьме — пожизненное заключение. Но он принес в жизнь Кейди столько зла. Она так старательно защищалась от него все эти годы, что создавала альтера за альтером. И когда отец, наконец, исчез из ее жизни, Норман вернулся. На этот раз, как преследующий альтер. От которого ей никогда не уйти, — я испускаю вздох отчаяния. 

* * * 

Мама сжимает мою руку, пытаясь успокоить.

— Ей нужна помощь, — бормочет Пэтти.

Я резко перевожу на нее взгляд и смотрю со всей свирепостью.

— Ей помогают. У нее есть я. Я всегда буду рядом, чтобы изгнать из нее плохих альтеров. Хороших она любит. Хорошие защищают ее и ограждают от всего, что причиняет ей боль. На прошлой неделе, во время обеда, вы причинили ей боль. Именно Боунз пришел ей на помощь. Он спас ее. Кейди не нужна помощь — не из какого-то спецучреждения. Они только и могут, что пичкать лекарствами, от которых нет толку. А Кейди нуждается в любви. Ей нужны и я, и Боунз, и Агата. Ей нужны альтеры, с которыми она дружит. Вместе мы изгоним тьму из ее сознания. Вместе — мы ее свет.

Агата неловко ерзает на стуле.

— Кто хочет добавки? — мурлычет она, но я все же чувствую ее беспокойство.

Все синхронно оборачиваются, и оценивающе взгляды изучают девушку. Я вижу Агату. Они все так отличаются друг от друга. Каждый альтер. Но это мир, который, похоже, не знает, что у Кейди проблемы с адаптацией.

Кейди по-прежнему прекрасна. Хотя и прячется под очками старой леди. Через цветастую блузу видна ее идеальная грудь. Эти пухлые губы, теперь покрытые оранжево-красной помадой, всего несколько часов назад были на моем члене. И хотя она выглядит как Кейди в образе старухи — это не она. Красивая женщина передо мной — это Агата. Агата собственной персоной.

— Как ты отгораживаешься от плохих? — спрашивает папа, переводя взгляд на Агату и придвигая к ней пустую тарелку из-под пирога.

Она одаривает его лучезарной улыбкой и забирает тарелку, чтобы принести ему еще одну порцию.

— Мы делаем это вместе с Боунзом. Он работает изнутри, а я — снаружи. Не знаю, что конкретно он делает внутри ее головы, но это их отпугивает. Боунзу... — я улыбаюсь, — чужды условности.

— Ты любишь его, — шепчет Пэтти ошеломленно.

Я думаю о Боунзе. Мой лучший друг в теле моей девушки. Черт. Когда он вытатуировал на своем соске мое имя, он вытатуировал его и на ее теле. Он вытатуировал на Агате, на Пресли и на гребаном коте.

— Да. В какой-то степени я люблю всех ее альтеров.

— Что ты делаешь? — спрашивает папа. — «На поверхности»?

Я вздыхаю и прохожу мимо стола.

— Я стараюсь не причинять им физической боли. Только запугать. Но иногда приходится применять физические меры, — в моем голосе звучит сожаление.