Крик родившихся завтра

– Куда собралась? – выдыхает Иванна. – Наши с тобой дела еще не кончились.

Бросает палку и раздевается. Путается в одежде. Отпинывает ворох. Ветер теребит сброшенное платье. Будто там кто-то спрятался. Чужой.

Подбирает палку и идет к Надежде.

– Разве ты их простила? – палка ударяет по ближайшей катушке. Та звенит. Раскатисто. Словно колокол. – После всего, что они сотворили с тобой? Украли тебя? Лишили семьи? Обманывали? Ставили опыты? Ты всё им прощаешь?!

Надежда шевелится, пытается приподнять голову.

Иванна идет не прямо. Она похожа на волка, который обходит смертельно раненную добычу, но еще не готов к последнему прыжку.

– Значит, всё напрасно? – Иванна разворачивается и с силой лупит по очередной катушке. – Всё коту под хвост?! Ты же их видела. Всех. Каждая попытка – создать новое, искалечив старое. Думаешь, им легко? Быть глиной в руках эволюции? Неопытных и неуклюжих. И ради чего? Чего?

Надежда пытается встать, но руки скользят.

Иванна уже над ней. Заносит палку, но опускает. Наклоняется.

– Всё ради тебя, Надежда. Ты – спусковой крючок. Забавно, да? Почему природа решилась обойтись без астероида? Или кометы? Бах – и кончено. Обновленная Земля для обновленного разума. А тут такие сложности. Миллионы воль толкали историю к коммунизму. А одна воля, от которой всё зависит, отказывается сделать последнее усилие.

Я понимаю, что могу двигаться. Оцепенение отпустило. Мне жутко. Больше всего хочется прыгнуть вниз – это уже не так страшно, как отойти от края и мелкими шажками приближаться к Иванне и Надежде. Не знаю, что буду делать. Пока надо всего лишь подойти ближе. Еще ближе.

– Прошу тебя, не заставляй меня делать ужасные вещи, – Иванна наклоняется, тянется к шее Надежды. – Я ведь умею. Я много чего помню. Я специалист по ужасным вещам. Это не смерть. Всего лишь общая жизнь. Ты – во мне. Я поняла, – продолжает Иванна. – Они что думали? Эволюция. Новый виток материалистической спирали. Человечество начинает эволюционировать, пережив жуткую войну, разрушительную, как комета для динозавров. Двигаться из царства необходимости в царство свободы. Наши бурлящие шестидесятые, студенческие волнения, капитализм, конечно, но и у нас – бригады коммунистического труда, комсомольские стройки, молодежная культура лишь предчувствие новой спирали. Беспокойство. Предощущение. И дети патронажа, которые уж точно – новая ступень, невероятные способности. Только здесь ошибка. Понимаешь? Ошибка! В масштабах. Они-то себя успокаивали, что еще десятки, сотни лет ничего не случится, потому что жернова эволюции медленнее, чем жернова истории. К восьмидесятому году советские люди будут жить при коммунизме. И тогда никакая эволюция не страшна, потому что человечество как вид не эволюционирует последние сто тысяч лет. Как там у старика Дарвина? Теория происхождения видов? Теория. Всего лишь. Видов. А как насчет разумов? Как происходят разумы? И как один тип разума заменяет другой? И сколько ему на это нужно времени? Дети патронажа – побочный эффект, понимаешь? Отвлекающий эволюционный маневр. Пока динозавры борются с последствиями падения кометы, землеройки выжирают их гнезда. И всё происходит вот так, – Иванна щелкает пальцами. – Мой скромный вклад в теорию Дарвина. Цветы на его могилу.

Пинаю. Неуклюже. Как девчонка. Слабо и неуверенно. Но Иванна теряет равновесие. Ударяется о катушку и обрушивается на площадку. В ней не так много сил.

Но она поднимается. Кровь из рассеченной брови. Подбирает палку.

– Ты где? Где ты? – Тычет ею в стороны. – Я точно знаю – ты здесь!

– Вставай, – пытаюсь поднять Надежду, – вставай.

Она как кисель. Скользкая и горячая. Хочется отпустить ее и дуть на пальцы. Ухватываюсь покрепче, упираюсь ногами. Тяну, но пальцы соскальзывают, и я лечу, падаю, бьюсь головой о край и долго, очень долго слушаю гул колоколов.

Переворачиваюсь на живот. Встать и не пытаюсь. Смотрю на расцветающие ханаби, на токийские кварталы, и больше всего мне хочется оттолкнуться и упасть туда, вниз, прочь от всех и всего.

Надежда вскрикивает. Гул в башке пытается его заглушить, но я слышу. Я всё слышу:

– Разве ты не этого хотела? Узнать, какое оно – человечество? Так узнай. Они все во мне! Лучшие представители. Я их коллекционировала. Для такого случая.

Вижу голую спину. Торчащие ноги. Руки. Безобразные движения.

Понимаю, что всё бесполезно. Потому что так и задумано. Надежда хочет быть растерзанной этой сумасшедшей. Во имя чего? Или кого?

– Я знаю твою тайну, Надежда, – Иванна поворачивает голову.

Вижу глаз. Выпученный, залитый кровью глаз. Лицо камбалы. Плоское и безумное.

– Тебя нет! Понимаешь? Тебя нет! Ты – выдумка!

Сразу понимаю – кому.

Мне.

Меня нет.

Я – выдумка.

Смотрю на себя – толстую, жалкую, нелепую выдумку одинокой девочки, придумавшей себе подругу.

Не лучшую, но какая уж получилась.

А теперь и вовсе исчезла.

За ненадобностью.

11