Крик (СИ)

— Пятый и десятый периметр, — отдала она тут же приказ и парни, которые, по все вероятности относились к этим подразделения исчезли за пеленой снега. Буря бушевала во всю. Отличная погодка для на падения, таки своих перестрелять не долго, — второй и седьмой десять часов, третий и восьмой два часа, четвертый и шестой двенадцать часов, девятый шесть часов. По данной мне информации наши на двенадцать часов. Командиры связь? — командиры подразделения коснулись наушника, который был только у них, — связь? — каждый кивнул, — пятый? Десятый — видимо услышав ответ девушка кивнула самой себе, — позывной стрекот. Если видите тени проверяем. Пятый, десятый что у вас, — она вслушалась в ответ, — возвращаемся к колонне. Первый на отдалении от четвертого и шестого.

Мужчины очень быстро растворились в снежной завесе, Ли встал чуть впереди и справа я пристроился слева и сзади.

— Герман останься с Кондратом, охранять колонну, — ласково обратилась она ко мне.

— Как скажите Миледи, — с елейной улыбкой ответил я, но стоило первому отряду двинутся я пошел вместе со всеми.

— Герман ты что, не слышал приказ? — развернулась на пятках ко мне девушка.

— Милая ты меня дома отчитаешь, или здесь останемся? Я с удовольствием послушаю лекцию, правда лучше в кабине машины, там теплее, — я слышал, как ближайшие ко мне парни фыркнули, с Асей себе никто не позволял так разговаривать. А мне то что? Мне всё можно. Я ещё шире улыбнулся слыша, как девушка заскрежетала зубами, но всё же двинулась вперёд. Наша группа шла по зачищенной местности и особо переживать не стоило, но я всё равно боялся, боялся, как никогда в жизни. Страх парализовал, заставляя двигаться более шумно и более резко. Прав был Ли, я боялся не за себя, я боялся за эту женщину, идущую чуть впереди меня, хотя и понимал она не могла сидеть у себя и раздавать приказы. Здесь нужен был кто-то, кто бы управлял всеми этими щупальцами отрядов, а она взялась за это слишком давно чтобы вот так взять всё и одним махом бросить. По разговорам я понял, что к её частоте, подключились ещё местные вояки, которые стерегли границу, передавая сводки.

На протяжении полу часа всё было в порядке пока на нас не обрушился отряд противника. Обрушился он в прямом смысле, похоже с деревьев, которых толком и не видать за снегом было, я сам чуть пару раз не расстрелял стволы, вовремя одумавшись. Но сейчас нам всем пришлось не сладко, они явно ждали нас, желая прикончить именно Асю, Ли, а лучше весь самый сильный отряд повстанцев. Их было больше раза в два. Пыл битвы захватывал, не давая отвлекаться на соратников. Ли оттеснили куда-то в глубь пелены снега, я с трудом различал его, а может и не его, Асю старался держать на виду, не отходя, подманивая соперников, если она сдвигалась, помочь ей я не мог, по крайней мере пока не справлюсь хотя бы с одним. Стрелять было глупо, можно было попасть по своим же, поэтому шли в рукопашку. Наконец я смог расправится с одним противником, но второй наседал, оттесняя меня от девушки. Вдруг на душе стало как очень нехорошо и не спокойно, подтянувшись на попавшейся ветке зарядил ботинком прямо в лицо соперника и кинулся к Асе, не очень понимая, что не так. Понимание пришло одновременно с хлопком, через секунду меня огненной стрелой прошила пуля, заставляя выгибаться и оседать на белый снег. Больно… черт…как больно… дышать тяжело…

— Г-Е-Р-М-А-Н, — это был даже не человеческий крик, это был вопль умирающего зверя, но через секунду снег рядом со мной взрыли колени девушки, — Герман, Герман, — трясла она меня, горячие слёзы капали на моё лицо. Надо держаться, не надо её пугать, я растянул губы в улыбке.

— Не дождешься, — просипел я, судорожный кашель цепкой лапой сжал мою грудь.

— Герман, пожалуйста, — бормотала она, пытаясь меня осмотреть. У меня перед глазами постоянно темнело, поэтому отвечать я ей не мог.

С очередным вздохом, вызывающим кашель пришла темнота, непроглядная кромешная. Лишь редкими всполохами появлялась реальность: чьи-то руки подхватили меня, меня куда-то тащат, другие прохладные руки режут на мне одежду и везде снег. Холодный снег. Больно. Холодно.

Зато в темноте и тишине я мог думать, думать, как не странно ясно, только уж больно медленно. Какая короткая оказалась жизнь. Зато не зря прожил её. Помог Хоуп. Спас Асю. Жить ради своих любимых девочек — вот оно счастье. Любимых? Да любимых! Любовь она оказывается такая простая. Просто стремится дарить радость близкому и больше ничего…

Сознание заволокло сизым дымом и на место мыслям пришло воспоминание. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами…