Крик (СИ)

Ушел я только когда Ася проснулась, мы больше ни сказали друг другу не слова, она лишь улыбнулась, открыв глаза и увидев меня, я улыбнулся в ответ и ушел. Итак, я откровенно прогулял полдня, бросив своих учеников на Никича. Надо было сходить к нему извинится. Мужчина похлопал меня по плечу и хмыкнул:

— Дело молодое, — я не стал ему ничего объяснять, да и к чему.

Вечером я совершил ещё один непонятный мне поступок, после ужина нашел Мелису и забрал у неё Хоп. Девочка радовалась, щебеча «Папа» эти слова бальзамом ложились на моё сердце.

Но мне хотелось поделится этим с ещё одним человеком. В коридорах больницы уже приглушили свет, на посту сидела другая медсестра, она окинула меня недовольным взглядом:

— Посетителей не пропускаем.

— Нам надо к Асе, — я попробовал тот же приём что и днём, но в отличие от утренней девушки эта медсестра была старше и, наверное, перевидала на своём веку тех кому «надо» больше, а посему была уже нема к таким просьбам, но я тоже не лыком шит, устроился на стуле напротив её стола и принялся играть с дочерью.

— Я требую, чтобы вы покинули больницу, — уперла женщина руки в боки.

— А я требую, а хотя что это я? — махнул рукой, встал и пошел к палате.

Женщина попыталась меня остановить, схватив за рукав. Вы когда-нибудь пробовали остановить что-то весом больше чем вы? Вот и не пробуйте. Я не обращая внимания на тормозящий меня элемент, шел вперёд, просто перехватил Хоуп другой рукой. Такой живописной группой мы и ввалились в палату: я сияющий как начищенный пятак, малышка, которую веселило это развлечение и негромко негодующая медсестра. В палате был тот самый доктор, что брал у меня анализы и следил за моим выздоровлением. Он что тут, один?

— Я говорила, что нельзя… — начала с вызовом жаловаться на меня женщина.

Я же игнорируя всё творящееся вокруг придвинул к кровати стул и сел на него пристраивая малышку на коленях:

— Мы пришли проведать маму, — сообщил я робко улыбающейся Асе.

— Маму, маму, — весело затараторила девочка, заставляя Асю расплыться в счастливой улыбке.

— Вот посмотри, как она тебе радуется, — проникновенно завёл я, — а могла бы лишить и её и себя этой радости, потому что лезешь куда не надо.

— Не льсти себе, — не отрывая взгляда от дочери ответила девушка.

— Я вообще о себе не думаю, я констатирую факт. Я могу допустить деструктивное действие, когда ты одна, но как можно не думать о ней? Ты мать ли где? — я отчитывал её мягким и ласковым тоном, во-первых чтобы не пугать девочку, во-вторых, наверное, ссора это была не лучшая идея, но я хотел убедить её не заставлять так волноваться себя. Да-да я эгоист, но эта неделя безызвестности вымотала меня почище любой физической нагрузки.

— Ты прав, — немного отвлеченно согласилась Ася. Сейчас её голова была занята тем как бы ей изловчиться пощекотать малышку, девочка сидела слишком далеко, чтобы капельница позволила это сделать. Я усадил Хоуп на кровать, придерживая за бока и девушке наконец удалось осуществить задуманное, по комнате, звоном колокольчика, разнесся смех малютки.

— Ты обещаешь не лезть постоянно в пекло?

Она встретилась со мной взглядом:

— Обещаю.

Пока Ася лежала в больнице я утром и вечером приходил её навещать: утром перед занятиями, а вечером с Хоуп. Мы почти не разговаривали. Точнее я как акын, пел то что вижу, рассказывал о забавных случаях на тренировках, о том, что происходит в городе, хотя самому для этого по вечерам, перед сном, приходилось расспрашивать Мелису, та улыбаясь рассказывала последние сплетни. Ася обычно молчала и смотрела на меня, словно не могла насмотреться, словно боялась не успеть запомнить какую-то черточку во мне. Я тоже украдкой поглядывал на неё. А как-то я «неудачно» заскочил в палату, когда ей меняли повязку. Все последующие ночи мне снились сны весьма фривольного содержания. М-да воздержание это не лучшая добродетель, о крайней мере для того кто её блюдет.