Крик в ночи (СИ)

Она молчала, повернув голову в сторону.

— Я спрашиваю, — холодно повторил он, — от кого ребенок?

— Какая тебе разница, от кого…

— Понятно… Действительно, какая мне разница…

Неожиданно размахнувшись, он ударил Полину рукой по щеке:

— Шлюха…

Не отводя от него глаз, женщина произнесла:

— Если тебе небезразлична участь убиенного ребенка, то почему безразлична судьба живого?

— Что ты такое мелешь?! Какого живого? Ты что-то скрываешь от меня?

Полина помнила, как строго-настрого запретил ей Сомов говорить мужу о Кирилле. Но, уже не владея собой, ее понесло:

— Швайковский, по крайней мере, оказался честнее тебя: он открыто признал свою дочь. Мать его и раньше не любила, она пошла на скандал из-за меня. А мне было настолько противно, что долго не могла найти себе места. Но ничего, смирилась. Только того, кого мать любила по-настоящему, она… пощадила. Чтобы не доставлять ему, этому человеку, беспокойства…

— Чего ты мелешь? О ком речь?!

— Чтобы ему, этому человеку, — продолжала Полина, — беззаботно жилось с ее дочерью.

— Все это мне известно. Мери имеет неплохой доход и от Шванди, и от тебя. Наш с тобой брак для нее — осознанная необходимость. Она вполне смирилась с участью безропотной тещи. Какой же смысл ворошить прошлое именно сейчас?

Зная о существовании Кирилла, Виктор добавил:

— Наверное, ей с сыном живется не бедно?

Полина произнесла:

— Кирилл очень болен. Он не в состоянии справиться с болезнью самостоятельно.

— Тем более. Полагаю, мать и обязана ему помочь. А, кстати, что с его здоровьем?

— Он… наркоман.

Несчастная очаровашка Мери, подумал Виктор. Ее судьбе не позавидуешь! Сколько родителей тянут этот нелегкий воз, сколько детей страдают и гибнут от наркотиков. Хорошо еще, что Поля не пристрастилась. Швандя хоть и легкомысленный мужик, но за дочь переживал бы сильно.

— Кстати, о каком ты человеке упомянула, которого пожалела твоя мать?

Полина молчала. Не ответила и на повторный вопрос. Замкнутость жены становилась невыносимой.

— Поля… — начал Виктор. — Прости меня. Я не сдержался, не знаю, что на меня накатило…

— Я тебя простила, — ответила она. — Простила давно. Так же, как мать.

— Подожди… При чем здесь твоя мать? И за что она меня простила? Ты же знаешь, что такое молодость, что такое необузданная страсть и неуемный пыл? Хорошо… ты простила меня, а я простил тебя. За ребенка. Но все-таки, расскажи про мать. Чем я ей мог так досадить?

— Будет лучше, — ответила Полина, — если она тебе сама все расскажет. Адрес известен — поезжай, поговори с ней. Может быть, тебе как писателю это покажется интересным.

Больше от Полины он не добился ни слова. Жена вышла из комнаты, Виктор услышал тихий шелест кондиционера в спальне и звон пузырьков — Полина принимала перед сном какие-то сложные успокоительные капли. Он подсел к компьютеру, но из головы никак не шел их странный разговор. Конечно, надо встретиться с очаровашкой Мери, что-нибудь ей подарить, вообще, проявить внимание к теще. И бывшей любовнице. Жизнь такова — не знаешь, какой сюрприз тебя ждет завтра.

Зазвонил мобильный.

— Румберг слушает.

— Привет, Румберг! Ты еще Румберг?

Голос принадлежал известному депутату Госдумы.

— Что тебе, Савелий, от меня понадобилось? Учти — мой отдых длится две недели в году.

— Знаю, отдыхай на полную катушку. Я вот по какому поводу: наш последний перевод из Чечни исчислялся в полтора миллиона наличными.

— Помню. Будем оформлять для перекачки, бумаги должны быть безупречными. Ждем наличные. Надежней через Лондонский филиал.

— Пусть оформляют, и чем скорее, тем лучше, — деньги поступят. Я о другом. Кто-то сильно под меня копает, еще не знаю, кто. Здесь в печати пошли мудовые рыданья о моих связях с наркомафией. Докатились до того, что уважаемые коллеги — эти Госдумовские болваны из коммунистов — затеяли что-то вроде разбирательства. Секешь?

— Да, не слишком приятно. Я чем-то могу помочь?

— Пока не нужно. Но если вдруг возникнет ситуация, когда они под благовидным предлогом заявятся к тебе, смотри в оба.

— Их не пустят на порог.

— Слабо. Они и через унитазный бачок пролезут. В общем, я тебя предупредил. Оторвись, корешок! Пригласи девочек, расслабься. Ну, до скорого!

Просто так Савелий никогда ему не звонил. Значит, положение сложилось действительно серьезное. А ведь гигантские капиталы Новикова растут, словно на дрожжах за счет миллионов мальчиков и девочек, посаженных на иглу. Впрочем, его, Виктора, сей вопрос почему-то мало волнует. Ведь на то человеку даны разум и воля, чтобы уже никогда не возвратиться к амебе, к рыбе, к примитивному скоту, удовлетворяющему себя расхожим способом. Но, видать, на то она и Россия с бесконечно грязными дорогами и беспросветно добрыми дураками, что все мерзкое, занесенное со стороны, цветет в ней пышным цветом.

Что ж, пусть это останется проблемой Новикова — кого и как отмазывать в данном случае. Любой чиновник закроет глаза на деньги, которые не пахнут. Да еще будет рад собственной изворотливости!