Крик в ночи (СИ)

— Не вам объяснять, что майор Пронин в нашем деле является собирательным образом товарища, пришедшего из высокохудожественных криминалистических произведений, значит, дело не в его звании, а в занимаемой должности. Если следовать логике товарища Пронина, то шпион давным-давно в наших руках. Однако если следовать логике фактов, которые, как известно, вещь, да к тому же еще и упрямая, то шпиона в наших руках нет. Положение осложняется и тем, что, я дословно цитирую товарища Пронина: «…враг сильно и коварно подкован. Но мы должны быть подкованы еще сильнее, коварней и, я не боюсь этого слова, хорошо. Мы помним, как агент 6407 беспардонно запустил пятерню в ротовое отверстие агронома села Крысиное, известно также, что затем он переехал в город, убрал пенсионера Боцманова, и убрал, я не боюсь этого слова, хорошо. Наконец, он вырвался из-под больничной негласной опеки рыбнадзора, подвизался вместе с чернокожим приятелем в саудовском стриптоматическом варьете, присвоил себе право выступать от имени доисторического человека, ввел в заблуждение массовика Кука с затейником женского пола, и ввел, я не боюсь этого слова, хорошо. Сейчас враг скрывается в посольстве могучей державы, откуда (по нашим данным) гримасничает, строит нам морды и делает это с серьезными намерениями».

Процитировав майора Пронина, Ведмедятников добавил:

— А ты, лейтенант, переоценил свои рыболовецкие способности — за гримасами каракатицы не разглядел мурло шпиона.

Шельмягин, не выдержав, рассмеялся.

— Между прочим, капитан, ты сам позволял расслабляться нашим «слесарям» в туалете у Хмыря — и к чему нас это привело? К тому, что мы по сей день тянем-потянем ус гражданина Боцманова, и все безрезультатно.

— «Слесаря» нам погоду все равно бы не сделали, товарищ полковник. Не тот уровень.

— Ага! — сказал Ведмедятников. — Что доступно кесарю, недоступно слесарю, так что ли? Нет, друзья, в таком случае, у нас дело дальше каракатиц не пойдет. Отсебятина — дочь шапкозакидательства, как говаривал еще мой прадед, подневольный шапкозакидатель Саввы Морозова. Ну, это к слову. А теперь о главном…

Полковник Ведмедятников еще не отдавал себе отчет в том, что подсознательно вступает в противоборство с укоренившейся, всесильной пронинщиной.

* * *

Тем временем Джон Филдс обосновался на новой конспиративной квартире в городе М. Из-за океана прилетела шифровка: «Реставрировать инфраструктуру, учитывая печальный опыт операции «МЫ». Босс». Филдсу предстояло вновь подыскать надежных людей, сколотить крепкий подрывной аппарат и вредить, вредить, вредить. Люди нужны были волевые, целеустремленные, фанатичные. Но вот беда — где их взять-то, волевых фанатиков? Однако усилия Джона Филдса не пропали даром — такие люди нашлись. И были они тоже законспирированы, но только на свой лад, по-дилетантски примитивно. Вышел Филдс на них весьма необычно. Шпиона постоянно беспокоил потолок, который в определенное время суток начинал сотрясаться, осыпая, Филдсову квартиру грязноватой, как прошлогодний снег, штукатуркой. Все было б ничего (черт с ней, со штукатуркой!), если бы однажды Филдс, взглянув на потолок, не обнаружил ужасные трещины, с каждым новым сотрясением расползавшиеся по сторонам, будто щупальца гигантского спрута. Тогда он решительно поднялся к верхним соседям, чтобы прикинуть приблизительный срок крушения потолка и заранее оговорить размеры компенсации за нанесенный материальный, а также моральный ущерб.

В квартире находились пятеро склеротичных отголосков глубокой старины: бабушки-двойняшки, еще одна старушка и двое старичков, чинно попивавших чаек.

— Кто в вашей гоп-компании старейшина? — обратился к ним Филдс.

Все пятеро туповато уставились на незваного гостя.

— Я спрашиваю, кто здесь ответственный квартиросъемщик?

— А зачем тебе это, божий агнец? — спросила старушка. — Хочешь откушать чайку?

Филдс начинал выходить из себя:

— Послушайте, вы, старая кошелка! Если вы откажетесь раскрыть причину периодического сотрясания моего потолка, я прибегну к репрессалиям!

— Не убий, милущий! — зашепелявили старички.

Бабушки-двойняшки и старушка, упав на колени, заголосили:

— Сгинь, узурпатор!

Филдс глазищами пожирал старичков и старушек:

— Ну, отвечайте же, разэдакие помазанники!

— Старообрядцы мы, соседушка, — произнесла старушка, — из секты трясунов Восьмого созыва. Потому потолок твой ходуном ходит, как мы обряд свой справляем. Не погуби, касатик!

Бабушки-двойняшки, схоронившись за чуланом, прятали в платочки вставные челюсти и крестились.

— Выходит, — сказал Филдс, — такая вот конспиративность?

— Истину глаголишь, милущий, — поддакнули старички.

— Истину, истину! — поддакнула старушка.

Звали этих троих Кольчик, Лизочек и Бобочка. В секте трясунов велась Летописная книга, куда заносились имена выдающихся сектантов, их дела и отличительные черты оных. Вся троица была занесена в Летописную книгу.

Филдс прочитал:

«Кольчик — скопец республиканского значения. Трясется самозабвенно. Среди мирян является посланником архангела Гавриила и Божьей Матери.