Крикса

Добрыня и Марк одновременно швырнули весла и прыгнули за борт. Взметнувшиеся руки криксы схватили один лишь воздух.

Галка тоже прыгнула с носовой части, крепко прижав одной рукой к груди покрывало, и погрузилась с головой в холодную воду. Бесполезно было открывать глаза, чернота чувствовалась даже сквозь веки. Колючий холод заключил её в объятия и потащил на дно, но Галка ударила ногами и поплыла куда-то, не ориентируясь, потом вверх, пока у неё не кончился воздух, и вынырнула, шумно выдыхая.

Она быстро осмотрелась. Лодка осталась в нескольких метрах позади них и двигалась по инерции куда-то влево, к заросшему рогозом берегу. С борта лодки как раз в этот момент спрыгнула крикса.

Всплеск! И она ушла под воду.

Галка не стала дожидаться продолжения, развернулась и погребла вперед. Неподалёку от неё гребли братья. Взмах, второй, и ступни Галки погрузились в мягкий ил. Дальше было намного легче и быстрее, она буквально побежала по дну, помогая себе при этом рукой. Ткань набухла и потяжелела.

Один раз она обернулась и увидела криксу метрах в двух от себя. Та плыла над водой, будто призрак, вытянув перед собой руки. До её ушей донеслось слабое: «Давайте спать, детки, давайте уже»…

Марк и Добрыня шустро выбирались на шатающийся причал. Галка была уже по пояс в воде, почти бежала, задыхаясь от динамики и холода. Ледяная футболка плотно прилипла к телу.

Братья спрыгнули на берег, быстро спустились поближе к кромке воды и протянули руки.

– Живее! Она нас догоняет! – закричал Марк, глядя Галке за спину.

Галка больше не оборачивалась, ухватилась свободной рукой за протянутые вперёд ладони. Братья ловко выдернули её из воды, и втроём они снова быстро побежали по тропинке подальше от озера, вглубь лагеря.

– Она гонится за нами! – Добрыня посмотрел через плечо на бегу. – Блин, она реально бежит!

– Сворачиваем! – Галка мотнула головой влево. – К Юлии! В хозяйском доме может быть жуткий старик, мы там от неё не спрячемся!

Как будто где-то ещё можно было спрятаться…

Она видела пятна света от фонарей, висящих на крыльцах домиков. Вон домик её родителей, мангал, коты, автомобиль…

Внезапно голос раздался чуть ли не у самого её уха: «Пора спать!», и Галка едва не споткнулась на месте. Дрема накатила на неё с такой силой, будто Галка всё ещё была под водой, в холодной и плотной темноте. Слабость и усталость накрыли полностью с головой. Марк и Добрыня схватили её под мышки и немного встряхнули.

– Живее!

Втроём они выскочили к чёрному овалу кострища, пробежали по диагонали, через узкую тропинку среди кустарника. Репейник цеплялся за их ноги и футболки. Ветер холодил мокрые волосы. На скамейках в разных позах лежали люди. Их лица были одинаково искажены гримасами ужаса.

– Живее!

На крыльце у Юлии тоже горел одинокий фонарь. Жёлтый свет был тёплый и притягательный. Галка улыбнулась сквозь дрему. Ноги у неё подкосились окончательно. Она чувствовала, как братья поднимают её и волокут дальше. Мальчишеских сил не хватало, чтобы бежать вот так, под тяжестью Галкиного тела. Рука, крепко прижимающая к груди тяжёлое покрывало, стала разжиматься. Край промокшей ткани заелозил по песку. Странный запах коснулся её ноздрей. Чай. Крепкий домашний чай, на травах. Подменный сон будто бы затаскивал её на страшное чаепитие…

– Спорим, я её не уроню!

Ох уж эти братья.

«Спите, дети, спите все. Сны смотрите…»

Уши заложило ватой. Веки набухли. Последнее, что Галка увидела, была резко распахнувшаяся дверь, яркий свет и кто-то, выбегающий к ним на крыльцо.

Потом веки её сомкнулись и сон – подменный или какой-нибудь ещё – всё же забрал Галку к себе.

Глава двенадцатая

Поспи, тёплая свеча, до закату не печаль,
До закату, до зари, не разбудим никоды.

начала она почувствовала тот самый запах. Будто кто-то заварил терпкий чай из разных трав – мать-и-мачеха, ромашка, иван-чай, хвоя какая-нибудь, веточки рябины или брусники. Аромат приятно щекотал её ноздри и гладил губы. Такую разнотравную смесь мама иногда ей заваривала, и Галка её могла пить кружками, вприкуску с сушками и пряниками. Вкуснотища ещё та.

Галка приоткрыла глаза и уставилась в потолок из досок, замазанных белой краской. На шнурке висела запыленная люстра, а вокруг люстры медленно плыл белёсый пар.

– Я же говорил, всё в порядке будет с ней. Девчонка что надо. Не Галка, а Галина как там её по отчеству.

У Марка голос отличался от Добрыниного, был ниже и грубее, и уже начал ломаться.

– Будем величать её теперь по-взрослому, ага.

Повернув голову, Галка обнаружила, что лежит на кровати в комнатке спального дома. За круглым столом сидели близнецы, в трусах, с блестящими от влаги спинами и животами и с взъерошенными мокрыми волосами. Судя по всему, они пили чай. Их одежда сушилась на спинках стульев.

– Доброго времени суток, – хихикнул Добрыня, приподнимая белую кружку.

– Долго я спала?

– Чуть больше десяти минут. Как раз мы тебя перетащили сюда, уложили, разделись и стали ужинать. А то у меня уже желудок сводить начало от стресса и голода.