Криминалистика по пятницам [litres]

К установлению нынешнего местонахождения Механа мы в результате всех этих исторических изысканий не приблизились ни на йоту, зато укрепились в мысли, что в 1980 году он чудом избежал ответственности за квартирные разбои, сопряженные с изнасилованием, не оставалось сомнений, что он их совершил. Оперативники тогда посчитали, что основным преступлением было изнасилование, а то, что преступник забирал ценные вещи, просто сопутствовало основному деянию, и поэтому уголовный розыск сплошняком отрабатывал на причастность ранее судимых за «половые» дела. А это было ошибкой; я читала несколько работ, и от того же Катушкина слышала, что преступления, совершаемые по такой схеме — проникновение в квартиру под благовидным предлогом, похищение ценностей и насильственные действия сексуального характера, — совершаются людьми, имевшими ранее в своем анамнезе вовсе не половые, а корыстные преступления. Наши, питерские, Макаров, Голубев, Радевич, до того как перешли на квартирные разбои с изнасилованиями, все имели судимости за кражи.

Но опера со следователями, занимавшиеся разбоями 1980 года, научных трудов по криминологии не читали, с публикуемой следственной практикой не знакомились, мнением специалистов в области криминальной психологии не интересовались. Разве что старый опер Мальцев, по прозвищу Дед, почему-то выцепил Николаева и даже добился проведения опознаний, но, судя по тому, что после предъявления потерпевшим Николаева даже не допросили, отпустили так, следователи эту линию сочли бесперспективной, Дед Мальцев никого не убедил. Поэтому дела остались нераскрытыми, девочки — неотомщенными, Механ — ненаказанным.

Из трех дел о разбоях нашлись в архивах всего два. Третье утрачено было, вместе с половиной архива, когда зимой прорвало трубы в здании районной прокуратуры, затопило канцелярию и дела превратились в слипшиеся блины, не подлежавшие восстановлению. Но, прочитав и оставшиеся два, я была потрясена: возле домов, где совершались преступления, видели молодого мужчину с маленьким мальчиком. Один раз потерпевшая девочка, не дожидаясь прихода родителей, сама позвонила в милицию, и первой на вызов примчалась находившаяся поблизости группа вневедомственной охраны; они, получив от девочки приметы насильника, стали патрулировать окрестности и наткнулись на мужчину с аналогичными приметами, в такой же одежде, какую описывала пострадавшая девочка… Но отпустили его, поскольку он держал за руку маленького ребенка. Милиционеры даже не проверили у него документы. И следователь даже не допросил их тогда, в деле имелись только их рапорта о происшествии. И Николаева не вызвали и не предъявили милиционерам.

Неужели Механ ходил на дело с маленьким сыном? Если так, то его дьявольский замысел вполне оправдался: сын спас его от задержания. Но какой ценой заплатил ребенок за такие прогулки с папой? Страшно подумать. И ничего удивительного в том, что он вырос и сам стал глумиться над девочками и отрезать людям головы…

Мне пришло в голову, что хорошо бы раздобыть фотографию Механа: вдруг его дети на него похожи и кто-то из наших потерпевших узнает фамильные черты? На худой конец, можно попробовать разыскать запись программы «600 секунд»… Но фотография нашлась в розыскных материалах. Синцов выхватил ее у меня со словами, что беспокоить девочек не стоит, лучше сначала показать портрет продавщице из секс-шопа. А уж в зависимости от результата решать с предъявлением снимка девочкам.

Я не возражала, и Синцов, получив краткосрочную увольнительную, радостно помахивая хвостом, унесся на свидание с Олесей. В тот день я его больше не видела, только около полуночи он позвонил мне и счастливым голосом сообщил, что, по словам свидетельницы Полозовой Олеси Николаевны, предъявленный ей субъект очень сильно похож на посетителя секс-шопа в джинсах и рубашке-поло. Уж чему так радовался Синцов — успешному опознанию или чему другому, — история умалчивает. В трубку доносилось нежное неразборчивое воркование — наверное, ценной свидетельницы, с которой добросовестный опер допоздна продолжал обсуждать итог опознания. Но, так или иначе, мы теперь хоть знали, кто лежит обезглавленный в морге: Олег Алексеевич, урожденный Артемьев, 1975 года рождения, возможно, усыновленный в раннем детстве и сменивший в связи с этим фамилию.

Интересно, не отец ли его, печально знаменитый авторитет по кличке Механ, уж не он ли стоял за дверью секс-шопа, пока Олег выбирал секс-игрушку, и не он ли, переодетый в вещи сына, разгуливал по местам происшествий? И если мы найдем его — то не найдем ли мы одновременно и убийцу?

Я тогда и предположить не могла, что в этой истории все гораздо сложнее.

Глава 15