Криминалистика: теоретический курс

Целый ряд авторов видят в данной норме определённую долю недосказанности. Так, по мнению И. Л.Трунова, законодателю не стоит останавливаться на полумерах, поэтому автор предлагает «ввести также норму о наделении защитника правом и обязанностью составлять защитительное заключение и представлять его в суд с обязательной процедурой публичного оглашения в начале судебного следствия наравне с обвинительным заключением»[932]. Данное предложение не ново. Такой же точки зрения придерживается Е. А.Карякин[933], а Л. М.Володина делает лишь несущественное редакционное замечание, предлагая именовать названный документ не «защитительным заключением», а «заключением защиты»[934]. С этим трудно согласиться, поскольку параллельное расследование не было принято за основу построения состязательного уголовного процесса самим законодателем.

И всё же на первых этапах действия УПК РФ ряд авторов, признавая в целом необходимость новеллы о собирании доказательств защитником, не видели логического объяснения тому, почему такого же права лишён адвокат — представитель потерпевшего.[935] Представляется, однако, что если первая часть заявленного тезиса остаётся дискуссионной, то вторая в своей обоснованности не вызывает никаких сомнений — стоит лишь вновь обратиться к анализу ст. 6 УПК РФ.

Думается, законодатель сознательно не остановился на регламентации процессуальной формы собирания доказательств защитником, закрепив по большей части декларативное право на реализацию данного вида участия в доказывании с тем, чтобы оставить всё как есть. Иллюстративными в этом плане являются результаты опроса адвокатов: 27 % респондентов отметили, что принятие УПК РФ 2001 г. несущественно усилило защитительные позиции; 33 % опрошенных заявили о том, что УПК РФ 2001 г. нисколько не облегчил защитительную деятельность; 15 % адвокатов высказались ещё более категорично: они считают, что с принятием нового УПК РФ представлять интересы их подзащитных в уголовном судопроизводстве стало ещё сложнее. Лишь 25 % респондентов заявили, что новое уголовно-процессуальное законодательство существенно улучшило реализацию защитительных мер. Таким образом, законодатель и в этом вопросе остановился на полумерах, а практика оказалась абсолютно не готовой к восприятию достаточно робких, а иногда чересчур радикальных законодательных новелл.

Реформационные взгляды этого периода по вопросу о месте и роли рекомендаций по повышению эффективности защитительной деятельности первоначально вылились в концепцию «состязательной криминалистки», «криминалистки обвинения и криминалистики защиты». В этом ключе о подсистеме криминалистики — криминалистике защиты — вели речь Г. А.Зорин и Р. Г.Зорин: «Криминалистика защиты имеет собственную методологию, вытекающую из антиподов криминалистики обвинения, использует всю научную базу по раскрытию преступлений, но с противоположной точки зрения, с позиций защиты, центрированной на обвиняемом (подозреваемом)»[936]. Стало быть, единая наука имеет две принципиально разные методологии, две, можно сказать, антагонистические парадигмы. В этом высказывании, как в зеркале, отражается вся противоречивость взглядов ревизионистского направления, поскольку не может быть одной парадигмы у принципиально разных прикладных исследований, а следовательно, не стоит в данном случае говорить о двух криминалистиках. Кроме того, как нам представляется, в рамках данной концепции не находится места для тактики защиты интересов потерпевших профессиональным защитником. В этой части исследования трудно не согласиться с В. И.Комисаровым, который в своё время очень точно отметил, что «наука, имеющая своей целью борьбу с преступностью (имеется в виду криминалистика — ред.), не может и не должна разрабатывать программы (приёмы), направленные на противодействие расследованию в «лице» корпоративной деятельности адвокатов-защитников обвиняемого, подозреваемого. Ибо сегодня, в условиях разгула преступности, особое звучание приобретает не совершенствование тактики защиты от обвинения, а разработка криминалистами дополнительных средств, приёмов и методов по борьбе с преступностью, по защите граждан, их прав и законных интересов»[937].