Криминальная империя

Игнатьев не заметил, как хозяйка подошла, и нахмурился еще больше. Однако она сказала не «во дворе», а «на базу». Казачка! Это почему-то было приятно. Может, потому, что Игнатьев сам был из казаков и ощутил какое-то родство.

– Так, – неприветливо бросил он, – решил помочь от безделья одинокой женщине.

– Оно, конечно, спасибочки за помощь. А до чего же у мужиков глаз наметан, как сразу понимают, что женщина одинокая.

– Так это не соринку в глазу заметить, – усмехнулся Игнатьев, – это бревно. У какого же хозяина калитка на жену падает? Если только у безрукого и безногого.

Игнатьев нахмурился еще больше, потому что понял, что оправдывается. Этого еще не хватало! Он посмотрел в черные искристые глаза казачки и решил больше не вступать в разговоры, а собрать инструмент и удалиться с достоинством. И тут ему стало еще больше стыдно, потому что он показался себе похожим на какую-то пародию на Робин Гуда. А еще больше на члена «команды Тимура». Был такой очень старый фильм о ребятишках, которые помогали солдаткам, вдовам и старушкам. Детский сад!

– А вы никак уходить собрались? – весело спросила женщина. – Хоть имя бы свое назвали, а то не знаю, кого и поблагодарить.

– Зосима Иванович…

– А меня Мариной кличут. Так, может, вы зайдете, Зосима Иванович, в хату?

Глаза казачки задорно и одновременно призывно блеснули. Она демонстративно поправила блузку на высокой груди, там, где между двух округлостей образовывалась волнующая воображение ложбинка. И Игнатьев понял, что с ним играют. Уж кто-кто, а человек, дослужившийся в полиции до майора, возглавлявший обособленный территориально отдел, разбираться в людях научился. И недобросовестные работники, и преступники, да и жена, чего греха таить, много кто перед Игнатьевым за его жизнь ваньку валял да во всякие игры играл. Не таких раскусывал. И он принял вызов, потому что решил доказать, что мужик по натуре существо бескорыстное. Он сначала делает, а потом думает – зачем. Для него главное сделать, чтобы было хорошо, а потом уж разбираться с благодарностями. Уж ему-то вполне достаточно теплого слова. Или Игнатьеву так казалось.

Он зашел, сел на предложенный стул. А когда хозяйка выставила бутылку и кое-какую закуску, вежливо отказался. Марина удивилась, но не настолько, чтобы не заподозрить в этом ответную игру Зосимы Ивановича. Мог и прикидываться непьющим или равнодушным к алкоголю. Все знают, как бабы к этому делу относятся. Не показатель.

Потом они сидели, пили чай с вареньем, болтали о погоде, о городке. Варенье у Марины было душистое и совсем не приторное. Не сахаром она брала, а тем, что весь аромат ягод сохранила, их природный вкус. И он налегал на варенье, забывшись. А Марина с интересом смотрела. Она придерживалась, как и большинство женщин, мнения, что мужчина, любящий сладкое, по натуре добрый и мягкий.

В этот день они о себе не говорили. Но разговор сложился как-то так, что в домашнем хозяйстве у Марины были неразрешимые проблемы, которые кое-кто из мужиков не брался решить по причине их сложности или трудоемкости. Игнатьев понял, что его, как принято у молодежи говорить, «разводят на слабо». Ну ладно, решил он с азартом.

Примерно в таком духе неделя и пролетела. И как-то неожиданно для себя Игнатьев понял, что глаза у Марины очень красивые и глубокие. И в них так ярко и живо все отражалось: и грусть, и веселье, и задумчивость. А руки! Несколько случайных прикосновений били как электрическим током. Он физически ощущал тепло, приятное томление, когда ее рука просто лежала в сантиметре от его руки. А улыбка! А как приятно пахло в ее доме и от нее самой!

То, что его тянет в дом Марины, Игнатьев понял уже на третий день. Это было не новое, это было хорошо забытое, что-то из далекой юности. И это было глупо. А вчера сложилась такая ситуация, что он мог бы запросто остаться у нее на ночь. Трудно объяснить, но это было понятно. Но Игнатьев испугался, что, оставшись, он все испортит, исчезнет налет романтического, загадочного, нереального. А что может быть реальнее, более приземленнее обычного секса? Возможно – необычный секс, но Игнатьев никогда не был бабником, искусным любовником. У него вообще женщины не было уже лет пять. Тут невольно задумаешься о том, а получится ли у тебя хоть что-то в постели или нет. Иными словами, Игнатьев больше испугался, чем хотел испортить чистоту отношений.

Выкурив три сигареты подряд, Зосима Иванович наконец понял, что он просто тянет резину. Подтянув брюки, он решительно двинулся в сторону дома Марины, так и не придумав, как объяснить ей причину такого позднего визита. Он подошел к калитке, которую сам же недавно чинил, перегнулся и отодвинул металлический язычок задвижки. На кухне горел свет, и сквозь занавески было видно, что Марина сидит за столом без движения. Рукодельничает, читает, телевизор смотрит? Или плачет?