Криминальное наследство

— Согласен, — кивнул Александр Борисович. — Но в какой-то степени это извинительно. Основной подозреваемой Лариса Сергеевна если и была, то недолго… Кстати, и на меня она не произвела впечатления убийцы, даже чужими руками… А насчет няни — кому ж такое с ходу в голову придет? Няня и няня… Да, Савва Васильевич, прослушку надо организовать срочно, область — ваша юрисдикция, так что вам и карты в руки… Что касается остального — нет худа без добра: уж теперь-то мое начальство вряд ли станет кобениться по поводу командировки Яковлева в Н. Я ничего не путаю, эта Нина Степановна фигурирует у нас как землячка Суриной?

— Точно, — кивнули враз Савва с Олегом.

Турецкий, придерживая руль одной рукой, снова достал свой мобильный и ловко набрал номер «Глории», содержащийся у него в аппарате в качестве «любимого».

— Денис? — полувопросительно произнес он, услышав голос Грязнова-младшего. — Щербак уже выехал?.. Нет-нет, все в порядке! Просто, пока он не добрался до места, срочно отзвони ему и скажи, чтобы он самым пристальным образом понаблюдал не за всеми вообще, а конкретно за некой Ниной Степановной Кутковой, которую ему наверняка представят как старую и добрую няню Ларисы Суриной.

Некоторое время он внимательно слушал Дениса, потом хохотнул:

— Да, правильно, есть подозрение, что эта тетка с двойным дном. Так что давай звони своему Николаю. Все, пока!

Этот день явно решил быть для Александра Борисовича Турецкого днем исключительно приятных сюрпризов. Мало того что Костя Меркулов, выслушав его отчет о визите в особняк покойного банкира, беззвучно подписал Яковлеву командировку в Н., так еще и главный сюрприз в виде рыжего гения нетерпеливо отплясывал перед дверью его кабинета в тот момент, когда Турецкий вернулся из-за города.

Физиономия Евгения Силина помимо нетерпения выражала крайнюю степень недовольства:

— Сами торопили — и сами же где-то ходите полдня, — ворчливо произнес «нахаленок», как окрестил его про себя после эпизода с Меркуловым Турецкий.

— Что, неужели получилось?.. — Александр Борисович с недоверием уставился на Силина, замерев перед своим кабинетом с ключом в руках.

— С какой стати не должно было получиться? — сердито пожал тот плечами. — Тут и делов-то всего ничего, можно подумать, что вы передо мной поставили задачу разрешения парадокса Кайдовского — Грима…

Турецкий ни о каких парадоксах отродясь не слышал, хотя, вероятно, узнай об этом гений, запрезирал бы «важняка» окончательно. Поэтому, чтобы не углубляться в скользкую тему, а главное — побыстрее узнать результат силинских усилий, он поспешно отпер дверь и увлек за собой Евгения в кабинет.

— Ну и?.. — с ходу поинтересовался Сан Борисыч, тщательно скрывая степень своей заинтересованности.

— Ну встречаются они раз в неделю — по средам, в пятнадцать ноль-ноль, по адресу… Пока вы где-то ходили, адрес я проверил, все равно делать нечего было… По этому адресу зарегистрирован салон красоты «Лада». А уж дальше дело ваше!

— Н-неужели так просто? — Турецкий от волнения почувствовал сухость в горле. — И это точно?..

— Сейчас я вам все объясню! — В глазах рыжего гения вспыхнул жадный огонек фанатизма, перепугавший Александра Борисовича насмерть.

— Нет-нет, не нужно! Я вам верю! — Он замахал руками и, увидев гримасу разочарования на физиономии Силина, наконец счел возможным признаться: — Вы, возможно, не поверите, но… Словом, в математике я совсем ничего не понимаю… И в компах ваших — тоже!

Позднее Александр Борисович Турецкий не раз вспоминал, как именно поглядел на него рыжий гений после столь позорного признания. Определению сие не поддавалось. Разве что примерно так смотрела его собственная жена Ирина Генриховна на внезапно обнаружившегося в их квартире паука (а случалось такое не более двух раз за всю совместную жизнь), ненавидевшая этих, между прочим, вполне даже полезных насекомых до последней степени омерзения.

Старший оперативник Владимир Яковлев-младший никогда не трудился ради звездочек, хотя капитанские звездочки тоже не оставляли его равнодушным. Главное же все-таки было то, что свою работу этот круглолицый, крайне добродушный на вид офицер с несколько медлительными манерами и негромким голосом искренне любил. Любил он в своей работе все, включая частые и не всегда безопасные командировки.

Собственно говоря, и медлительность, и негромкий, журчащий баритон были на самом деле исключительно обманчивы: ясно же это становилось лишь в те моменты, когда ситуация переходила в свою экстремальную стадию. Вот тогда от добродушного, способного раскрутить на откровения даже самого осторожного и сдержанного свидетеля опера и следа не оставалось! Яковлев-младший владел несколькими восточными единоборствами в совершенстве, был столь же совершенным стрелком из подавляющего большинства видов оружия, а главное — умел действовать молниеносно, при этом не теряя точности движений — в случае надобности.