Криминальные кланы

Свое первое убийство Аль помнил совсем смутно. Кажется, это был какой-то дешевый отель, где они с друзьями Фрэнки частенько коротали ночи за игрой в карты. Денег ему тогда не хватало отчаянно, и надо же, судьба снова отвернулась от него. Он проигрался, остался без гроша. Что оставалось делать? В тот момент на него что-то нашло, наверное отчаяние и бешенство из-за этой несправедливости судьбы. Плохо понимая, что делает, Аль поймал за дверью парня, который отыграл у него все деньги и без долгих разговоров приставил к его груди пистолет. «Верни мне деньги», – сказал он. – «Хорошо, хорошо, успокойся, – испуганно ответил тот, глядя на тускло поблескивающее дуло, как завороженный. Он уже доставал деньги, как пистолет качнулся в руке Аля, и парень, неожиданно всхлипнув, вдруг произнес: „Зачем ты так? Мы же с тобой знакомы!“. Быть может, это была просто жалоба, но Капоне почувствовал совсем другое: угроза! На курок он нажал машинально. „Черт тебя дернул сказать мне это“, – пробормотал он.

Однако с тех пор Капоне стали всерьез уважать. Фрэнки хвалился, что его другу ничего не стоит отправить человека к праотцам. «Это серьезный триггермен, – говорили о Капоне. – Его палец всегда находится на спусковом крючке. Говорят, ему что человека убить, что чихнуть – одинаково просто». Но если Фрэнки шутил, то и он сам, и Аль знали, что на самом деле все совершенно не так. Да, они вынуждены убивать, но они не убийцы. Фрэнки тоже убивает, но только тогда, когда его к этому принуждают обстоятельства; все его действия продиктованы исключительно холодным расчетом. Что же касается Капоне, то с ним это происходит неожиданно, обычно в гневе, и иногда он сам себя боится, только не хочет признаваться в этом.

Фрэнки Йейл

Фрэнки знал, что делает, распуская слухи о чудовищной жестокости Капоне. Свою банду молодых людей он назвал «Черной рукой», по аналогии с шайками, взрывавшими овощные лавки в Новом Орлеане и Чикаго, и теперь ее боялись по-настоящему. Фрэнки же видел в этом страхе залог успешного бизнеса, тем более что в этом ему как нельзя лучше помогали газетные репортажи, например: «…в „зоне спагетти“ взорвалось 55 бомб. Эти взрывы служат настойчивым предупреждением несговорчивым. По мнению одного опытного детектива, уже много лет работающего в итальянском квартале, среди каждых десяти человек, регулярно выплачивающих мафии дань, находится по меньшей мере один упрямый, который сопротивляется до тех пор, пока его не предупредят бомбой. Если это так, то с 1 января „Черная рука“ взимала дань с 550 человек… Хорошо информированные лица оценивают ежегодную дань „Черной руке“ в размере полумиллиона долларов».

А потом произошел случай, благодаря которому Аль Капоне навсегда получил свою кличку Лицо со шрамом. Это случилось в ресторане Фрэнка. Аль работал там вышибалой, а в тот вечер был немного пьян. Увидев симпатичную девочку, рядом с которой находился ее брат, 18-летний Винченцо Джибальди, он не смог сдержаться и сделал ей несколько грубый комплимент. Аль был искренен, но далеко не все итальянцы понимают юмор, к тому же оба были несколько пьяны, а потому Винченцо, недолго думая, полоснул Аля ножом по щеке. Трижды, со всей силы. Неизвестно, понимал ли он, что может при этом погибнуть, но через минуту ему дали это понять. Фрэнки бросился к другу, захлебывающемуся кровью, и закричал: «Что ты делаешь, придурок? Это же мой человек!».

Нет, Капоне никогда не отличался мстительностью. К тому же он был итальянцем и понимал, что такое честь сестры. Кажется, он был даже рад, что парень нанес ему такие серьезные увечья, помешавшие Алю непроизвольно продырявить его. «Я хочу знать все об этом человеке, – сказал он на следующий день другу Фрэнки. – Нет, не думай, я не хочу отомстить. Я понимаю, как был неправ. Прошу тебя, расскажи мне все, что станет о нем известно».

Вскоре поведение молодого Винченцо стало совершенно понятным. Как выяснил Фрэнки, он относительно недавно потерял отца, Антонио Джибальди, мелкого торговца спиртным, причем по нелепой случайности. Мистер Джибальди решил почистить обувь в одном из салонов города, как вдруг неожиданно туда ворвались двое молодых людей с обрезами и практически не глядя открыли огонь из своих обрезов. Как оказалось впоследствии, Антонио Джибальди стал жертвой ошибки. Он понятия не имел ни о какой войне между двумя бандитскими группами – итальянской и ирландской. Один из ирландцев обознался, решив, что Антонио тот самый триггермен, по вине которого неделю назад погиб его лучший друг. Возможно, для ирландцев все итальянцы были на одно лицо, но случившегося было уже не изменить.

Винченцо Джибальди находился просто в шоке, когда ему сообщили, что его отец убит. Чувствуя себя бесконечно одиноким в этом чужом городе и рыдая над гробом отца, он понял: его ничто не утешит. Нужна только месть, такая же беспощадная, на которую способны те самые ирландские подонки.