Криминальные кланы

На следующий день Аль Капоне объявил, что устраивает торжественный обед в ресторане, предлогом для которого является назначение на должность капо одного из убийц, Джунтаса. О том, что произойдет во время этого банкета, знали все приглашенные, кроме тех, кто намеревался захватить власть.

В этот день Капоне был любезен необычайно. Для каждого из гостей у него находилось приветственное слово, каждому он пожимал руку в знак своего сердечного расположения. И ни с кем он не был так радушен и учтив, как с теми, кому предстояло умереть, — Джунтасом, Ансельмо и Скаличе.

Официанты торжественно внесли блюда с благоухающими спагетти, ароматной итальянской пиццей, бутылки с кьянти и шампанским. Капоне посадил Джунтаса во главе стола, а рядом с ним — Ансельмо и Скаличе, которые, по словам босса, тоже удостоились повышения. И вот настало время тостов, Аль Капоне поднялся со своего места, высоко подняв бокал шампанского. Он улыбался, а все смотрели на него и напряженно ожидали тоста. Однако пауза затягивалась, и присутствующим отчего-то сделалось невыносимо холодно и неуютно.

Внезапно лицо Капоне покрыла мертвенная бледность, отчего его шрамы побагровели, а улыбку словно кто-то невидимой рукой стер с его губ. Задрожав от ярости, он швырнул бокал в лицо Джунтасу. «Вы не люди, а вонючие собаки! — крикнул он. — Предатели, дерьмо, ненавижу!» Он выхватил из-под стола бейсбольную биту, а остальные участники банкета достали свои пистолеты, направив их на оцепеневших от ужаса Джунтаса, Ансельмо и Скаличе.

Капоне медленно шел вокруг стола. Его глаза уже застилал кровавый туман, а в мозгу стучали беспорядочные слова: «Предательство, Фрэнки, звери…»

Джунтас, Ансельмо и Скаличе поднялись из-за стола. Они стояли бледные как полотно, но даже ни одного жеста не сделали, чтобы защититься. Капоне взмахнул битой и ударил Джунтаса по голове. Он бил и бил, как помешанный, и тяжелая бита непрерывно мелькала в воздухе; его глаза заливали слезы и пот; он не замечал крови, брызги которой летели на его лицо. «Ненавижу, ненавижу!» — стучало в его голове. Он ненавидел эту жизнь за то, что она сделала с ним, за то, что превратила его в зверя, за то, что он был вынужден сделать с Фрэнки, лучшим другом, которого он все равно никогда не забудет. Он как будто хотел отомстить за Фрэнки; он не помнил, как упали под стол сначала Джунтас, а вслед за ними Скаличе и Ансельмо. Капоне размозжил им черепа, сам, вот этими белыми холеными руками. Если бы он так же мог разделаться со всем этим городом, который так ненавидел, городом, который платил ему взаимной ненавистью, но все же продолжал каждый вечер поглощать его виски.

Капоне никогда еще не чувствовал себя настолько уставшим. Он не обращал внимания на официантов, которые поспешно приводили в порядок место кровавой драмы, на то, как его помощники уносили из зала трупы. Кажется, ему потом доложили, что Ансельмо и Джунтас были еще живы и их пришлось пристрелить. Ему было все равно. На следующее утро он прочитал заметку в газетах, что тела трех предателей нашли в пригородной канаве, совсем недалеко от Чикаго. Естественно, улик у полиции не было никаких.

Но теперь его начали бояться. Бояться, как раненого зверя, от которого нужно избавиться. Этот страх распространялся по стране со скоростью лесного пожара. Власти приняли решение: Капоне должен исчезнуть. Но как, если против него никогда не существует улик? По какому делу его можно провести? Если свидетели и находились, то они предпочитали молчать, поскольку каждый знал неписаный закон мафии омерта — кодекс молчания. Если находился свидетель, то в полиции он обязан был молчать, если, конечно, ему была дорога собственная жизнь. Только в случае молчания его не оставили бы без поддержки, нашли бы деньги на адвоката и на подкуп прокурора. Наконец, можно было устроить побег. Все, что угодно, только не говорить. Заговоривший всегда умирал; он превращался в живую цель, которую найти достаточно легко. А потом следовал выстрел или имитация самоубийства, как у того мафиози, имя которого Капоне успел уже забыть, помнил только, что перед дверью его гостиничного номера дежурили на посту шестеро полицейских. По невероятной случайности все они разом заснули, а предатель повесился на простынях, выбросившись из окна. «Наверное, таким образом он хотел сбежать, но у него ничего не получилось», — пожали плечами полицейские. Молчали из страха, молчали за деньги, молчали, потому что были мертвы. Мафия была миром мертвого молчания.