Криминальные романы и повести. Книги 1-14

- Клячко... Тридцать семь лет... Врач городской поликлиники, стоматолог... Холост. Живет широко... То есть жил, - очень спокойно поправляет себя Валя и дальше говорит о Клячко уже в прошедшем времени: Подозревался в скупке золота и незаконном изготовлении протезов и коронок. В прошлом он зубной техник.

- Скорей всего именно к нему и приезжал Зурих, - вставляет Игорь. Наверное, его-то и видел на перроне Страхович.

- Между прочим, - говорю я, - по паспорту Клячко три дня жил в Москве Мушанский, помните?

- Все, что касается Клячко, теперь особенно важно. Особенно, задумчиво произносит Кузьмич.

Он снимает трубку внутреннего телефона к набирает короткий номер. Я слежу за его пальцем и догадываюсь, что он звонит нашему следователю Саше Грачеву.

- День добрый, - гудит в трубку Кузьмич. - Это Цветков. Ну правильно, вечер. Вот что. Просьба есть. Как у тебя с Мушанским, психологический контакт найден? Тогда допроси его, будь добр, насчет еще одной кражи. Паспорт на имя Клячко Олега Ивановича. Записал?.. Мушанский жил по нему в Москве...

- И вот что надо еще сделать, - говорит Кузьмич, вешая трубку, и поворачивается к Игорю. - Свяжись-ка с Куйбышевом. Пусть они немедленно вышлют в Пензу фотографию Клячко. Затем позвони Рогозину. Чтобы он предъявил эту фотографию Страховичу. Опознает он человека, который провожал Зуриха, или нет?

Игорь сдержанно кивает.

- Так иди и звони. И вот еще что...

Собравшийся уже было выйти из кабинета Игорь останавливается на полпути к двери и молча оборачивается.

Кузьмич задумчиво смотрит на него и говорит:

- Завтра едешь в Пунеж, как только получим данные из Пензы и от Мушанского. Поездом поедешь.

Игорь кивает и все так же молча выходит из кабинета. Кузьмич же хмурится, утюжит ладонью свою седую макушку и говорит мне сердито:

- Ну а теперь ты докладывай.

Я подробно рассказываю о Бурлакове, о том, что сообщил мне Пирожков, о его драгоценной дочке и о последнем звонке того типа к Пирожкову.

- М-да... - задумчиво произносит Кузьмич. - "Город-мама" - это скорей всего, конечно, Одесса.

Затем я докладываю свои соображения о фабрике, где работает Варвара, о возможных связях там Зуриха и о подозрительных кофточках.

- Ладно, - соглашается Кузьмич. - Завтра с утра поезжай туда. Да поосторожнее, смотри. А потом загляни в ОБХСС.

Когда мы уже собираемся уходить, Кузьмич нерешительно говорит мне, словно в чем-то сомневаясь:

- Вот еще что... Все-таки проводи Откаленко. - И ворчливо добавляет: Не нравится он мне что-то.

На фабрику я приезжаю, когда дневная смена уже приступила к работе. В проходной пусто. Я предъявляю женщине-вахтеру свое удостоверение и, провожаемый ее любопытным взглядом, иду через весь двор, мимо длиннейшего здания одного из цехов, откуда несется неумолчный грохот и визг машин, к небольшому двухэтажному дому, где размещается управление фабрики.

На первом этаже я довольно быстро нахожу отдел кадров. Не успеваю я протянуть руку к обитой дерматином двери, как она с шумом распахивается, и в коридор вываливается старый мой знакомый - бывший Варварин дружок здоровяк Толик, с которым у нас так неудачно сложились отношения при первом знакомстве. Вот так встреча!

Круглое лицо Толика пылает от гнева. Он, видимо, чем-то сильно взволнован и меня в первый момент не узнает. Я сам окликаю его:

- Здорово, Толик.

Я вовсе не хочу сохранять с ним враждебные отношения, и не потому, что мне в свое время здорово попало от Кузьмича за ту нелепую драку, и даже не потому, что Кузьмич мне тогда сказал: "Аукнется тебе еще этот случай". И, уж конечно, не потому, что Толик стал вдруг мне чем-то симпатичен. Но я тогда повел себя с ним неверно, я бы даже сказал, профессионально неграмотно, что ли. Следовало все-таки установить с ним в тот раз хоть мало-мальски доброжелательные отношения и, так сказать, с миром выпроводить из дома Варвары. Поэтому сейчас стоит исправить, что можно, в наших отношениях.

Толик в первый момент оторопело смотрит на меня и наконец узнает. Маленькие глазки его зло щурятся, и он глухо, с угрозой говорит:

- Ну здорово...

- Что это ты такой взбелененный? - как ни в чем не бывало спрашиваю я. - Неприятности? - И киваю на дверь, откуда он вышел.

- А тебе чего? - по-прежнему враждебно отвечает он.

- Да так. Может, помочь чем могу?

- Вы поможете...

Толик неприступен и на мировую идти не собирается.

- Ну, ну. Зачем же так, - добродушно говорю я. - Нам с тобой вроде делить нечего.

- Знаем зачем...

Он явно стремится избавиться от меня, но я делаю еще одну попытку примирения и спрашиваю его:

- Так ты, выходит, здесь работаешь?

- Был, да сплыл, - насмешливо отвечает Толик, словно его сообщение должно меня чрезвычайно огорчить.

- Уволился, значит?

- А хоть бы и так. Тебе-то что?

Я решаю его слегка поддеть:

- Да вот, вижу, не очень-то хотят с тобой расстаться. Ценный работник ты, наверное.

Но до Толика моя ирония не доходит. В нем вновь вспыхивает злость, лицо его багровеет.

- Нет такого закона, чтоб насильно держать, - рычит он. - Мало чего они хотят! Плевал, мать их...