Я много раз ездила в магазины. Я была домохозяйкой, так что у меня было много свободного времени. В основном я ездила в Польшу и Чехословакию и делала остановки в Закопане и Братиславе. В Братиславе я всегда останавливалась в одном из отелей, который часто посещали такие же венгры, приехавшие за покупками. Мы рассказывали друг другу, где что есть и по какой цене. Я даже брала с собой детей. Однажды я намотала сыну на живот большой кусок ткани, и ему пришлось в таком виде проходить границу. Он до сих пор мне этого не простил. <…> На самом деле, я никогда не думала об этих поездках как о контрабанде, это была просто возможность помочь семье. Я не чувствовала никакого стыда; боялась только доносов. Впервые я услышала об этой возможности от своей парикмахерши. Ее салон был настоящим кладезем информации. Я узнала, что в Чехословакии можно купить ночные рубашки, бюстгальтеры, нижнее белье, носки, футболки для детей и постельное белье. Кожаные вещи у них тоже были приличными. Хотя все это стоило дороже, чем дома, качество было намного выше, в основном потому, что чешская промышленность была гораздо лучше развита, чем венгерская. В Польше можно было купить хорошую спортивную одежду, чемоданы, толстые шерстяные джемпера ручной вязки, детские костюмы и всякое такое. В обеих странах местные жители просили привозить взамен еду, в основном сыр, колбасу и бананы. Продать их было совсем не сложно. Местные знали, когда поезд из Венгрии подъезжает к станции, и каждый раз нас ждала огромная толпа. Когда мы сходили с поезда, они собирались вокруг нас и спрашивали: «Что вы привезли? Вы привезли колбасу, перец? У вас есть orkбn на продажу?»… В 1968 году я купила в Вене шесть ветровок и шесть нейлоновых рубашек, отвезла их в Братиславу и продала. Я выручила втрое больше, чем заплатила за них. Я никогда не оценивала свои вещи слишком высоко. Я хотела избавиться от них как можно быстрее, чтобы мне хватило времени купить то, что я хотела… Сначала я покупала только одежду, все, от носков до костюмов для всей семьи. Позже я приобретала товары для дома и инструменты. Собственно, благодаря этим поездкам я и собрала деньги на первый взнос за нашу дачу в Дунайской излучине[292]
.Контрабандные товары можно было также приобрести, воспользовавшись официальными потребительскими каналами. Например, в номере Nйpszabadsбg от 18 января 1965 года сообщалось, что сотрудники сети комиссионных магазинов (BБV) регулярно брали взятки у людей, ввозящих в страну иностранную одежду без таможенных деклараций. Венгерские власти преследовали не только крупных правонарушителей, но и мелкую рыбешку, поскольку нарушение таможенных правил могло восприниматься как подспудная критика режима, боровшегося с массовым потребительским ажиотажем. Считалось морально небезупречным иметь большой гардероб, когда у многих людей не было даже самых необходимых вещей. Ресурсы следовало распределять поровну; удовлетворение вестиментарных потребностей должно было осуществляться в рамках государственного сектора. Излишнее увлечение материальными ценностями не одобрялось; ценились лишь идеологические порывы. Таким образом, контрабандисты, без сомнения, были «врагами социалистического государства»[293]
.Масштабы контрабанды свидетельствовали о несостоятельности режима. Простые венгры прибегали к ней прежде всего потому, что государственный сектор был не в состоянии удовлетворить вестиментарные потребности населения. Возмущало людей и то, что качественная одежда, производившаяся в стране, полностью шла на экспорт; венгры понимали, что их потребительские интересы игнорируются[294]
.Качество вещей, ввозившихся в страну контрабандой, свидетельствовало, что венгерское швейное производство сильно отстает от западного. Поскольку высококачественные товары были доступны на черном рынке, низкокачественная местная одежда не распродавалась. Беспокойство властей вызывали и космополитические тренды, влечение людей к иностранной моде. Стильные вещи превращались в проблему: они ассоциировались с нежелательными идеями и настроениями, что делало их политически опасными.