Криминальный гипноз

Это вранье достаточно безобидное, касающееся только рыболова и пойманной им рыбы, но в недавние времена ложь такого рода охватывала почти все отрасли народного хозяйства Советского Союза. Приписки царствовали повсюду. Вспомнить хотя бы знаменитое «хлопковое дело» в Узбекистане, когда из ничего, буквально из воздуха, на бумаге возникали тысячи тонн хлопка, которые затем благополучно списывались на усушку, утруску и потери при транспортировке. А кое-кто за эти несуществующие тонны получал зарплаты, (премии и ордена.

Второй, как бы противоположный, а на самом деле тождественный вариант искажения правды — это преуменьшение чего-либо. Так, в СССР заведомо преуменьшалось реальное количество наркоманов, а уж проституток вообще уменьшили до нуля — такого явления, по мнению партийных идеологов, у нас вообще не существовало!

Тесная связь между этими двумя способами обмана — преувеличением и преуменьшением, метко подмечена в диалоге:

— И вечно ты преувеличиваешь в своих рассказах!

— Я преувеличиваю? Да я и половины правды не говорю!

Психологически тонко рассчитанный пример обмана по типу искажения количества описан в романе Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада».

Во время одного из своих удачливых походов капитан Блад оказался в ловушке, выбраться из которой не представлялось возможным. Его эскадра находилась в водах озера Маракаибо, выход из которого контролировал мощный форт с большим гарнизоном и сильной артиллерией. Форт располагался на острове, по одну сторону которого простиралось мелководье, недоступное для кораблей, а по другую — узкий пролив, простреливаемый пушками форта. Злейший враг капитана Блада, испанский адмирал дон Мигель, ожидал в форте корабли пиратов.

И вот в один из дней корабли Блада показались на горизонте.

Они подошли к дальней оконечности острова, на котором располагался форт, и на глазах у обеспокоенных испанцев начали высадку десанта. Впрочем, это не сильно обескуражило адмирала, так как все подступы к укреплению хорошо простреливались артиллерией. Правда, все пушки смотрели в сторону моря, но часть их можно было перетащить на другую сторону форта для отражения возможной атаки с тыла. Кроме того, дон Мигель знал, что у Блада было не более трех сотен пиратов — вдвое меньше, чем у испанцев. А теперь предоставим слово Рафаэлю Сабатини:

«Однако к вечеру адмирал был уже не так уверен в себе. За это время пироги шесть раз доставили людей на берег и, как ясно видел в подзорную трубу дон Мигель, перевезли по меньшей мере двенадцать пушек.

Он уже больше не улыбался и, повернувшись к своим офицерам, не то с раздражением, не то с беспокойством заметил:

— Какой болван говорил мне, что корсаров не больше трехсот человек? Они уже высадили на берег по меньшей мере вдвое больше людей.

Адмирал был изумлен, но изумление его значительно увеличилось бы, если бы ему сказали, что на берегу острова Лас-Паломас нет ни одного корсара и ни одной пушки. Дон Мигель не мог догадаться, что пироги возили одних и тех же людей: при поездке на берег они сидели и стояли в лодках, а при возвращении на корабли лежали на дне лодок, и поэтому со стороны казалось, что в лодках нет никого.

Возрастающий страх испанской солдатни перед неизбежной кровавой схваткой начал передаваться и адмиралу.

Испанцы боялись ночной атаки, так как им уже стало известно, что у этого кошмарного капитана Блада оказалось вдвое больше сил, нежели было прежде.

И в сумерках испанцы наконец сделали то, на что так рассчитывал капитан Блад: они приняли именно те самые меры для отражения атаки с суши, подготовка к которой была столь основательно симулирована пиратами. Испанцы работали как проклятые, перетаскивая громоздкие пушки, установленные так, чтобы полностью простреливать узкий проход к морю. И когда наступила ночь, испанцы были уже более или менее подготовлены к отражению атаки. Они стояли у своих пушек, смертельно страшась предстоящего штурма. Безрассудная храбрость сумасшедших дьяволов капитана Блада давно уже стала поговоркой на морях Мэйна…

Но пока они ждали нападения, эскадра корсаров под прикрытием ночи, воспользовавшись отливом, тихо подняла якоря. Нащупывая путь промерами глубин, четыре неосвещенных корабля направились к узкому проходу в море. Капитан Блад приказал спустить все паруса, кроме бушпритных, которые обеспечивали движение кораблей и были выкрашены в черный цвет.

Впереди борт о борт шли "Элизабет" и "Инфанта". Когда они почти уже поравнялись с фортом, испанцы, целиком поглощенные наблюдением за противоположной стороной, заметили в темноте неясные очертания кораблей и услышали тихий плеск рассекаемых волн и журчание кильватерных струй. И сразу же в ночном воздухе раздался такой взрыв бессильной человеческой ярости, какого, вероятно, не слышали со дня вавилонского столпотворения. Тут только адмирал понял, что его одурачили и что птичка благополучно улетает из клетки, хотя он еще не мог сообразить, как это произошло».