Криминальный попаданец

По вечерам я очень трудно сплю,
Поскольку болят раны и суставы,
Не столько сплю, как в забытье дремлю,
Забыв про службу и её Уставы.

Во снах моих Даманский, как вопрос,

Зачем мы «градом» там людей сжигали,
Когда потом алкаш — российский бос
Со сворой — остров запросто продали.

Хотел сказать: «пропили», просто так,

(Сколько запросто «пропить» мою Россию!)
Но я, возможно, охламон, чудак,
Которого в ней чудом не добили.

Стихи не подарили ответа, озадачив новыми вопросами. Что случилось на Даманском — маленьком, никому не нужном островке тут недалеко на реке Уссури? Кто такой «алкаш — российский бос»? И почему бос?

В общем стихи были гнилые, антисоветские — это чувствовалось. И я даже перестал их вспоминать, потому что перегружали они мозг.

Ну а после процедур я был свободен, как выздоравливающий, до обеда, но мою свободу ограничили посетители. Буквально паломничество к моей койки началось.

Первой пришла старушка.

Не «божий одуванчик», а такая себе — кряжистая. Сняв шубейку обнаружила телогрейку с обрезанными рукавами и множество кофт, прикрывавших плотное тело. Под суконной юбкой виднелись лыжные шаровары с начесом. Обута она была в коротенькие валенки, вставленные в галоши.

— Ой, сыночек, — присела она на табуретку у моей кровати. — Ой, как тебя жалко-то. Я как прочитала в газете про тебя, горемычного, так и собралась. Вот — пришла.

Я молча ждал продолжения. Бабка тоже помолчала для важности, продолжила:

— У меня в хате места полно, одна живу. Все мои давно в Смоленск перебрались. Но навещают. Иногда. Так вот я и подумала, жить то тебе, беспамятному, негде. Да и денег у тебя нетути, написано, что тебе голого подобрали. Вот, а у меня хата большая. И дрова некому поколоть, да в огороде по весне работа найдется. Ты же умеешь дрова колоть?

Я подумал: умею ли я колоть дрова? Возможно. Так и сказал:

— Не помню я, бабонька. Может и умею.

— Вот, — радостно сказала гостья, — я и говорю — должен уметь. А у меня в погребе картошки, так перебирать надо. Воду опять же таскать. В баньку, в бочку, на кухню — вода нужна всегда, а колонка далеко, куда мне, бабушке, с коромыслом то управится, не по силам ужо. А ты парень молодой, здоровый… Здоровый, чай?

— Ну да, выздоравливаю похоже, — сказал я, наслаждаясь речами хитрой бабули.

— Так ты выздоравливай быстрей, да и давай ко мне. Вот адрес. И вот я тебе пирогов напекла с картохой. Много в подполе картохи, так перебирать надо. А пироги кушай, сама пекла.

Я потрогал узелок, пирожки уже простыли или вовсе были вчерашними. Проводил бабку добрыми словами, что подумаю, что время еще есть, не выздоровел пока до конца. И только вознамерился соснуть часок (привык к мертвому часу), как явился участковый.

Я почему-то подумал, что он крышует забегаловку, где я вчера рекетнул рыжеусого. Что такое рекет я и сам толком не понял, но подумаю над этим позже. А участковый пришел не просто, а принес мне временный паспорт — бумагу с моим фото, где было написано:

Временное удостоверение личности. Дано гражданину, который по причине травматической амнезии памяти не может назвать свои данные, но помнит свое имя — Владимир. У гражданина сняты отпечатки пальцев и разосланы вопросы по установлению личности в центральные отделы паспортных служб. Данное удостоверение служит временным документом для гражданина Непомнящих Владимира Владимировича, которое позволяет ему передвигать по стране и устраиваться на работу.

Подпись начальника паспортного стола.

— Спасибо, друже, — сказал я. — Хоть на работу теперь устроюсь, аванс получу. А то ни одежды, ни жилья.

— Ну на работе тебе с жильем помогут, небось в СССР живем. Общежитие завсегда дадут. Или снимешь недорого, тут в Индии одинокие недорого пустят на пожить.

— Приходила одна уже, картошка у нее, видите ли, в погребе портится, перебирать надо. И дрова колоть.

— А что ты хочешь, индивидуалистам горисполком не помогает, все сами. Все лето на рынке первыми овощами барыжат, а к зиме — картошкой. А ты парень, вроде, крепкий. Или еще не оправился? Как здоровье то?

— Да вроде выздоровел. Документ забавный, но хоть такой, спасибо. С меня пузырь.