Криминальный репортер

– Его зарезали, – всхлипнула женщина. – Прямо в нашем подъезде.

– Но ведь не насмерть?

– Нет.

– А кто это был, вы не знаете? – вопрос этот был дежурным, и прямого ответа я на него не ждал.

– Нет, – снова коротко ответила женщина.

– Его увезли на «Скорой»? – задал я промежуточный вопрос.

– Да, – коротко ответила женщина.

– А кто вызвал «Скорую помощь»? – этот вопрос был уже иным и более важным.

– Я и вызвала, – ответила женщина.

– Так он что, зарезанный домой пришел? – удивленно спросил я.

– Нет… – непонятно ответила мать Петра.

– А… как тогда?

– Я увидела его в окно, – вздохнула женщина. – Когда его жду, так всегда смотрю в окно. Высматриваю – не идет ли?

– Он у вас выпивает? – я пытливо посмотрел на женщину, зная, что она сейчас ответит «нет».

– Нет, – сказала она. – Он не пьет уже пять лет.

– То есть он был трезвый, когда вы его увидели? – спросил я.

– Да, – ответила женщина. – Когда закодирован, нельзя пить…

Она прикусила язык, но было уже поздно…

– Что, Петр закодирован?

– Да, – тихо ответила женщина и опустила голову.

– Срок кодировки закончился, и он сорвался, так? – задал я новый вопрос.

– Так, – еще тише ответила она. – Связался с какими-то алкашами из соседнего двора…

– Понял, – я не стал говорить, что знаю этих алкашей. – Зачем? – Значит, он снова стал крепко выпивать и?…

– И я упросила его снова пойти закодироваться, – закончила за меня женщина.

– Вы пошли вместе с ним? – спросил я.

– Да, – ответила женщина. – За руку, можно сказать, его привела.

– А он что, сам не хотел идти?

– Хотел, – посмотрела на меня женщина. – Я ходила с ним так, для пущей верности.

– Его закодировали? – задал я новый вопрос.

– Не сразу, – ответила женщина. – Там сначала ведут с ними подготовительные занятия. Готовят их. А потом кодируют. Но при повторной кодировке эти занятия сокращенные.

– Значит, с ним провели пару занятий и снова закодировали? – спросил я.

– Да, – ответила женщина.

– На какой срок? – сочувственно посмотрел я на женщину.

– Снова на пять лет… – тихо сказала она.

– А почему не на всю жизнь? – поинтересовался я.

– Это стоит дороже, – сказала женщина. – А у меня таких денег нет.

– Понял, – промолвил я. – А зачем вы тогда его высматривали?

– По привычке, – ответила женщина и замолчала.

– Вы увидели – он идет. И что дальше?

– Он вошел в подъезд… – Женщина всхлипнула и закрыла лицо руками. С минуту она молчала, пытаясь совладать с собой, чтобы не разрыдаться. А потом продолжила: – За ним парень какой-то вошел. Бегом бежал, чтобы дверь подъездная не успела защелкнуться.

– Что за парень? – напрягся я.

– Обыкновенный парень, – посмотрела на меня женщина.

– Ну, знакомый он вам? Из вашего дома? Вы его узнали? – закидал я бедную женщину вопросами.

– А кто его знает, – немного подумав, ответила женщина. – Может, и из нашего. Я хорошо только жильцов с нашей площадки знаю, да кое-кого снизу. А кто выше нас живет, так и не знаю вовсе никого.

– Ну, а как он был одет? – спросил я, уже предполагая, что следующие мои вопросы ни к чему не приведут.

– Как, как… – наморщила лоб женщина, напрягая память. – Куртка на нем была. Серая, такая, с башлыком. Башлык у него на голову был надет. Да чего там разглядишь, сверху-то…

– Хорошо, что вы делали потом?

– А потом я прошла в коридор и открыла Петеньке дверь, – снова сморщилась бедная мать, собираясь заплакать. – А он не идет. Все не идет и не идет…

Она все же заплакала. Уже в голос. Я не стал пока ее терзать вопросами, – пусть успокоится, – и, встав из-за стола, выглянул в окно. И правда, как разглядеть сверху внешность человека, да еще с капюшоном на голове? Да никак!

– Вы успокойтесь, – сказал я, вернувшись от окна за стол. – Все же Петр жив, и это главное… Уверен, что он обязательно поправится!

– Не дождавшись, я стала спускаться вниз, – продолжила говорить женщина, пересиливая рыдания. – И нашла его на площадке между первым и вторым этажами. Он лежал в луже крови, держась руками за живот и подогнув к животу колени…

– А того парня, в башлыке, вы не видели больше? – спросил я.

– Нет, не видела, – ответила женщина и вытерла передником слезы.

Ну, конечно, сделав свое дело, он вышел из подъезда, и его уже не могла видеть мать Петра.

– Непутевый он у меня, – горестно произнесла женщина. – Невезучий какой-то. И с работой ему не везло, и жена от него ушла… Вот он и стал пить.

«Вот и этот тоже, – подумалось. – Я невезучий. Путятин невезучий. И еще сотня моих знакомых и малознакомых – люди невезучие. Кому ж в нашей стране везет? Есть ли вообще такие? Вот разве что олигархи какие-нибудь?»

– А из полиции к вам приходили? – спросил я.

– Приходили, – ответила женщина. – И из полиции, и следователь из… этой… как ее… следственной управы…

– Следственного комитета? – переспросил я.

– Из него, – подтвердила женщина.

Ага. Значит, они нашли Петруху раньше меня. А может, они и того мужика в кепке тоже нашли?

Решив, что пора переговорить с Володькой Коробовым насчет обоих мужиков в кепках, я задал матери Петра последний вопрос:

– Скажите, а в какой больнице он лежит?

– А вы навестить его собрались? – благодарно и немного удивленно посмотрела на меня женщина.