Крёстный тесть

Я познакомился с Джеймсом майским воскресным днем 1993‑го года. Назарбаев пригласил его с помощником–переводчиком, американским гражданином Ричардом Спунером, на охоту в свое охотничье хозяйство «Кара — Ченгель» под Алма — Атой (тогда оно еще было государственным). А я скромно соровождал тестя. Американец произвел на меня очень хорошее впечатление — сразу чувствовалось, что человек деловой. С президентом они говорили через переводчика, единственное слово, которое выучил Гиффен за все свое пребывание в Казахстане, было казахское слово «пайда», то есть прибыль.

Это слово он повторял часто и со вкусом. Прибыль он любил и умел ее обеспечить — и для себя, и для своих друзей и покровителей.

За три предстоящих года, вплоть до 1996‑го, они часто находились рядом — президент и его американ ский советник. Однако стать свидетелем их деловых переговоров не доводилось никому, кроме переводчика: Назарбаев предпочитал вести их в уединенных местах. А когда вопрос касался «комиссионных», то для арифметики между Гиф–феном и Назарбаевым никто был не нужен, они понимали друг друга с полужеста и письменно.

Причем, у Джеймса хватало ума и такта сохранять некоторую дистанцию в отношениях с Назарбаевым, ненавязчиво подчеркивая, что он является подчиненным своего начальника. Они могли пить виски со льдом по вечерам — именно Гиффен приучил президента к этому напитку, поставляя ему бутылки Johnny Walker Black Label, — но отношения между ними оставались рабочими.

Американец завел настоящую дружбу с Нурланом Бал–гимбаевым, на тот момент министр нефти и газа. Они даже дома построили по соседству, в горах на Каменском плато под Алма — Атой, и ходили друг к другу на ужин семьями. Им всегда было о чем поговорить, поскольку оба разделяли один интерес в жизни — нефть.

Вскоре они получили нефтяную отрасль Казахстана под свое практически безграничное влияние. Причем разделение было таким: Балгимбаев делал свой бизнес внутри страны и на рынках СНГ, в то время как Гиффен курировал все иностранные компании, получившие через него доступ к экспорту углеводородов Казахстана.

Схема, по которой этот доступ предоставлялся, была простой и эффективной: президент Назарбаев устанавливал неофициальную цену на месторождение, он получал нужную сумму от заинтересованной нефтедобывающей компании на специальный счет — Эскроу для трастового фонда, который контролировал Гиффен. Затем деньги прогонялись еще через несколько оффшоров, а только потом поступали на личный счет хозяина бескрайних степей Казахстана. А нефтяная компания в обмен получала желанный контракт.

В то время аппетиты у Назарбаева были еще не столь велики, суммы в несколько десятков миллионов долларов еще казались сказочным богатством, и в итоге наша страна потеряла контроль над своими энергоносителями, по сути, за центы — которые к тому же попали не в бюджет страны, а в карман Крестного Тестя. Например, компания «Шеврон» за каждый добытый баррель платит ему 60 центов.

В девяностых годах прошлого века Джеймс Гиффен был, безусловно, самым влиятельным иностранцем в Казахстане. Он был настолько важной персоной, что его охраняли сотрудники службы охраны президента (СОП), и к нему была постоянно приставлен лимузин из правительственного гаража со специальным номером, проблесковым маячком. Полиция не имела право останавливать и проверять автомашину.

Гиффен сопровождал Назарбаева во всех его зарубежных поездках, где отвечал за неофициальную — то есть увеселительную — часть программы. Впрочем, все организованные американцем развлечения были вполне цивилизованными и не шли ни в какое сравнение с нынешними астанинскими оргиями с бразильскими танцовщицами и проститутками, выписанными из модельных и эскортных фирм Москвы и Киева.

Верхом удовольствия Джеймс считал хорошую сигару и бокал виски сольдом в компании молодой талантливой казахской скрипачки Ланы. К сигарам президента Назарбаева он так и не приучил, зато «Джонни Уокер» все мы потом пили именно так — с кубиками льда.

Однако, вскоре у Балгимбаева и его американского друга появился опасный конкурент — руководитель правительства. Вплоть до середины девяностых все нефтяные сделки держал под личным контролем сам президент, и к ним не допускался даже премьер–министр. Но

Разумеется, все это происходило с молчаливого одобрения Назарбаева, которому просто хотелось поиграть на нервах главного нефтяника и его американского друга: мол, не расслабляйтесь, и вам можно найти замену. Гиффен пошел в ответную атаку. По его сценарию создан Госкоминвест — своего рода второе правительство, которое не подчиняется премьер–министру, а только его первому заместителю, который в свою очередь, был напрямую подчинен президенту.

Новому суперминистерству, во главе которого назначают назарбаевского родственника Есимова, передаются все полномочия по работе с иностранными инвесторами.

Кажегельдин пропускает на нефтяном фланге удар за ударом.