Криптонит (СИ)

Это могло бы прозвучать мило, как в фильмах. Даже несмотря на то, что он говорил это расслабленно и небрежно, несмотря на то, что он был слегка пьян — это мило не звучало. Это звучало как тяжесть, лёгшая мне на плечи, и камни в лёгких. Как невозможность. Как «это не для меня».

Как то, что всегда будет биться в стену между нами и колебаться перед чертой.

— Спасибо, — саркастически произнесла я. — За «красивую».

— Я думал, женщинам нравится, когда их считают стервами? — изогнул он правую бровь.

— Когда они на самом деле бесхребетные мямли.

Я вернулась к Вере и Насвай. Они смотрели на меня круглыми глазами.

— Это был Ильич?

Сердце пропустило удар. Ещё одно правило — никто не должен знать. Видели ли они, как он касался моих волос?

— Удивительно, — дёрнула я плечом. — Пришлось поздороваться.

И мы сразу же снова начали пить, будто этого случая и не было. Я выдохнула. Не заметили.

После его пламенной, полной комплиментов речи мне захотелось танцевать с парнями ещё больше. Мне хотелось, чтобы он, искря фейерверками, исходя злостью и ревностью, избил этих парней, а потом бы мы долго и страстно целовались.

Но я знала, что как и тогда, реальность вцепится мне в горло, когда я буду трахаться с другим, а он будет наблюдать — молчаливо и бесстрастно.

Но я всё равно, упрямая и «без башки на плечах», кокетливо поглядывала на других парней, изгибаясь в танце.

И один из них таки подошёл. Подплыл, тут же касаясь моих плеч, тут же притягивая меня за бёдра. Это так и работает — ты просто смотришь на парня, а он, даже не знакомясь, лезет к тебе танцевать?

Я кинула взгляд на барную стойку. Он разговаривал, видимо, со своим приятелем, и даже не смотрел на меня.

Это не было больно, это не было горько — это была другая галактика, а ты без скафандра. Это всегда прекрасная поэма, написанная на другом языке.

Так что я повернулась к этому парню. Он был не настолько симпатичный, но вполне обычный. За тем исключением, что пьяный в дрова. И его мутные глаза, как и руки на бёдрах разом вызвали ненужные воспоминания. Сердце толкалось сквозь рёбра, и мне хотелось выблевать его, как и все остальные внутренности.

Я оттолкнула его, чувствуя, как меня саму ведёт, но как дрожит что-то внутри. И испуганно посмотрела на Александра Ильича — видел ли?

Меня вдруг охватил тот же самый мандраж и та же тошнота, та же дрожь, как перед нашим первым поцелуем. И я отчётливо поняла, почему я тогда, после конференции, призналась ему в любви.

Потому что точно знала, что он посчитает меня сумасшедшей. Потому что точно знала, что оттолкнёт.

В клубе долбила музыка, в клубе танцевали люди, а я стояла посреди толпы, обнимая себя за плечи, и думала, что на самом деле никогда не хотела, чтобы меня любили. Это же я и получила.

Я посмотрела на него, вытирая слёзы со щёк. Я могла бы сказать ему про того мужчину на вечеринке. Могла бы сказать про этого парня. Могла бы сказать, что это для меня значит. Но реальность, придавившая каблуком к асфальту, говорила: это только твоя проблема. Во взрослом мире люди несут ответственность. Никто их не изобьёт и не прижмёт тебя к груди.

Мне захотелось уйти.

Я подошла к нему, притворяясь гораздо более пьяной, чем я была на самом деле. Он поддержал меня за талию. Мы вышли из клуба вместе, и я не замечала, как Вера наблюдает за нами.

— Пожалуйста, — вдыхая дым от его сигареты на улице, пропищала я. — Я могу у тебя переночевать? У меня дома… Ира. Она меня убьёт, если узнает, насколько я пьяная.

Я врала, манипулировала, притворялась, но даже это не работало.

— Садись в машину, — лишь сказал он.

И отвёз меня домой.

Реальность, ломающая рёбра, чтобы наверняка добраться до сердца, говорила: его любовь никогда не будет такой, как тебе хочется.

Комментарий к О нарушениях правил, шрамах и дерущей сердце правде

прошу прощения за долгий перерыв. да, летние каникулы определенно хороши для свободного времени и творчества, но не для моей кукухи. а писать криптонит было как возвращение домой

надеюсь, для кого-то это тоже станет таким возвращением❤

========== О драчливых мальчишках, робких девочках и кошках-мышках ==========

Сколько себя помню из детства — для меня не существовало границ. Ни одна нянька не могла меня остановить, а я, видя их полную беспомощность, жрала их. Так всегда было с теми, кого я считала слабым. Я была капризной, громкой, невыносимой, требовательной — так я могла получить всё, что угодно. Мир был полностью мой, хоть и абсолютно холодный. Я брала одно за другим, и мне всегда было мало. С самого рождения во мне разрасталась чёрная дыра, голодная, ненасытная.

Границ не существовало ровно до тех пор, пока я не чувствовала на себе голубые глаза. С лукавым профессорским прищуром, то ли из-за близорукости, то ли из-за насмешки.

Тот же самый взгляд, как и сейчас. Дед никогда не кричал, никогда не ругался, но я всегда сжималась и затихала. Он был единственным человеком, у которого в схватке со мной было больше власти и силы. Я боялась его огромной статной фигуры, но и смотрела на него с благоговением.