Криптономикон

– Окружение султана развило бурную деятельность, – говорит Кантрелл. – Ави и Берил отделываются общими словами, но я побеседовал с Томом, погадал на кофейной гуще и предполагаю, что на Кинакуту тянут еще кабель, а то и два.

– Ни фига себе, – говорит Рэнди. Это все, что приходит ему в голову. – Ни фига себе. – Он залпом выпивает половину «Гиннесса». – Похоже на правду. Получилось с нами, получится и с другими операторами связи.

– Нас использовали в качестве катализатора, – говорит Кантрелл, – чтобы привлечь других.

– Ну… вопрос такой: по-прежнему ли нужен кабель с Палавана?

– Ага, – говорит Кантрелл.

– В смысле нужен?

– Нет. Я хотел сказать, ага, это вопрос.

Рэнди задумывается:

– Вообще-то, с точки зрения твоей фазы операции это может быть и к лучшему. Большая Крипта – больше работы в перспективе.

Кантрелл поднимает брови. Он понимает, что Рэнди наверняка обидно. Тот откидывается на спинку стула и говорит:

– Мы и раньше спорили, стоит ли возиться с прокладкой кабеля и маршрутизаторами на Филиппинах.

Кантрелл отвечает:

– В бизнес-плане всегда утверждалось, что кабель на Филиппинах выгодно тянуть вне зависимости от Крипты.

– Почему так утверждалось в бизнес-плане, понятно, – говорит Рэнди, – чтобы оправдать наше участие.

Больше слов не требуется. Они некоторое время пристально смотрят друг на друга, отключившись от всего остального в баре, потом разом откидываются назад, потягиваются и смотрят по сторонам. И вовремя. В бар как раз входит Гото Фурудененду с толпой, как полагает Рэнди, инженеров-строителей – подтянутых, аккуратно подстриженных японцев лет тридцати-сорока. Рэнди улыбкой приглашает Гото за столик, потом машет официанту и заказывает несколько больших бутылок ледяного, аж зубы сводит, японского пива.

– Кстати, – вспоминает Рэнди, – меня одолевают Тайные Обожатели.

– Умные, маниакально одержимые люди – костяк криптологии, – заявляет Кантрелл, – хотя многие из них плохо разбираются в бизнесе.

– Или, наоборот, слишком хорошо, – говорит Рэнди, чувствуя легкий осадок раздражения: он пришел в «Ядро и картечь» отчасти и для того, чтобы ответить на вопрос, заданный root@eruditorum.org («Зачем вы это делаете?»), но так ничего и не выяснил. Скорее еще больше запутался.

Тут к ним подсаживаются Гото с компанией. Одновременно входят Эберхард Фёр и Том Говард. Происходит обмен карточками в количестве число сочетаний из эн по два. По-видимому, этикет требует, чтобы все основательно накачались. Рэнди поставил японцам пива, они не хотят уступать в щедрости. Столики сдвигаются, воцаряется атмосфера всеобщего дружелюбия. Эб считает, что тоже должен заказать каждому пива. Скоро все вырождается в караоке. Рэнди встает и поет: «Ты, я и собака Бу». Хороший выбор, потому что песня не требует особого чувства. Или певческих данных.

В какой-то момент Том Говард наклоняется к Кантреллу, чтобы лучше кричать в ухо, и кладет лапищу на спинку его стула. Одинаковые евтропийские браслеты с надписью «Привет, доктор, заморозь меня так-то и так-то» вызывающе блестят. Рэнди боится, что японцы заметят и начнут задавать вопросы, на которые еще поди ответь. Том что-то напоминает Кантреллу (есть люди, которых все всегда зовут по фамилии). Кантрелл кивает и украдкой смотрит на Рэнди. Рэнди ловит его взгляд. Кантрелл виновато опускает глаза и начинает крутить в руках бутылку с пивом. Том продолжает с любопытством глядеть на Рэнди. Наконец все трое встают и перебираются в другой угол, подальше от караоке.

– Значит, ты тоже знаешь Эндрю Лоуба, – говорит Кантрелл с некоторым боязливым уважением, как если бы Рэнди когда-то голыми руками убил человека и ни разу об этом не обмолвился.

– Да, – говорит Рэнди, – насколько вообще можно знать такого персонажа.

Кантрелл чрезмерно внимательно изучает пивную этикетку с обещанием каких-то призов. Том подхватывает разговор:

– У вас был какой-то общий бизнес?

– Вообще-то нет. А можно спросить, откуда вы в курсе? В смысле, как вы вообще услышали про Эндрю Лоуба? Из-за истории с Дигибомбером?

– Да нет, позже. Энди стал заметной фигурой в кругах, где вращаемся мы с Томом, – говорит Кантрелл.

– Я могу представить себе Энди только в кругу робинзонов-любителей или людей, верящих, что над ними в детстве совершали ритуальное насилие. – Рэнди произносит фразу механическим голосом, как телетайп, выдающий прогноз погоды.

Наступает пауза.

– Это позволяет восполнить кой-какие пробелы, – говорит наконец Том.

– Что ты подумал, когда ФБР устроило обыск в его хижине? – спрашивает Кантрелл. К нему вновь вернулась способность улыбаться.

– Не знал, что и думать, – отвечает Рэнди. – Помню, смотрел в новостях, как федералы выносят из шалаша коробки с вещественными доказательствами, и думал, что в этих бумагах есть и мое имя. Но в ходе следствия оно так и не всплыло.

– ФБР на тебя вышло? – спрашивает Том.

– Нет. Думаю, они просмотрели бумаги, быстро убедились, что Энди – не Дигибомбер, и вычеркнули его из списка подозреваемых.

– Ну так вот, вскоре после этого Энди Лоуб объявился в Сети, – говорит Кантрелл.

– Верится с трудом.