Крис и Шанелька [СИ]

Солнце горячо укладывало свет на загорелые руки, а по спине пробежал холодок, такой, как от настоящего, что лишь притворяется сказкой. От книги, или от фильма. Она стоит на скале, а перед ней, в дрожащем, как сизая кисея воздухе, который по краям разрежается и становится сверкающим, как тончайший ледок, — парит, расправляя крылья, синий орел, не крашеный из баллончика, а как в том зимнем стихотворении Крис — сапфировый.

Это было так восхитительно, если осмелиться представить в полную силу, по-настоящему, что ей стало неловко. Я струсила, поняла со стыдом Шанелька, побоялась даже представить.

— Партенит, — ответила вовсе на другой вопрос, не из семерки, — если где совсем на юбк, то в Партените роскошный парк, там такие розы, каких вообще не бывает в жизни. Настоящее, которое притворяется ненастоящим. Я бы хотела, чтоб ты увидела. А то что я одна. Хочу восхищаться вместе.

Она подумала, именно Крис, которая в своих стихах не боялась никаких слов — ни ослепительно красивых, ни торжественных, ни матерных, должна увидеть те самые розы, на ярчайшей зеленой траве. Темно-красные, почти черные, припудренные по лепесткам золотой пыльцой.

— Только если там сейчас нет никакого семинара. Я их боюсь.

— А ты не рассказала толком, — вспомнила Крис, — об этой своей командировке, ну, давай, поведай, пока едем.

Шанельке стало смешно. Она нагнулась, вытаскивая из бардачка ополовиненную бутылку лимонада. Глотнула и сунула между колен, завинчивая крышку.

— Рассказать… Ну, попробую. Теперь уже можно, а то мне было как-то непонятно, стыдно что ли. Вернулась, как оплеванная. Ладно, я лучше сначала. У нас девочка, в литературном клубе, она пишет сказки. Хорошие сказки, ты мне поверь.

— Верю, — кивнула Крис, глядя на ленту шоссе.

— Мы в городской типографии сделали ей маленький такой тиражик. Картинки там — детские рисунки, с выставки нашей. Было так здорово возиться, с книжкой. Маленькая, как школьная тетрадка, я тебе еще фотки посылала.

— Угу, помню.

— Ну вот. И вдруг пригласили меня на семинар, там мастер-классы какие-то, для начинающих авторов, мэтры приехали. А Настя не смогла, это денег стоит, хороших таких денег. Меня город послал, я могла не платить. Ну только если банкет там, такое. Выступать не просили, слава мирозданию, и я подумала, а что? Повезу Настину книжечку, покажу писателям, и раздарю пару десятков, пусть едет книжка в другие города. Настена ужасно волновалась. Набила я, значит, рюкзак и поехала покорять литературу. А там толпы мта. Ты знаешь, что такое мта? Молодой талантливый автор. Такой термин для всех, кто заплатил. Ну и по аллеям и коридорам они шастают, друг на друга смотрят. Испытующе. Меня увидели, сходу вопросы, а вы кто? А это кто такая там? Блондинка в джинсах, с тяжелым рюкзаком. И как узнают, что я просто библиотекарь, то сразу интерес пропадает. Ну, думаю, мне и наплевать, мне нужны мэтры. Подошла к одному, такой невысокий дядечка в бархатных шлепанцах и в тюбетейке. Вот говорю, здрасти, у нас тут талантливая девушка… а он мне, почему не приехала? Ах, не смогла оплатить. Извините, кто не платил, к участию не допускается. Оказалось, там конкурс, победителя милостиво издадут по итогам семинара. Я от тюбетейки отстала, тем более, его от меня оттерли, и решила сперва посидеть, послушать претендентов. Криси, это же ужас что такое. Там одна мамзель читала свои рассказы для детей. Про веселого моллюска. Мне запомнились фразочки. Типа «он быстро сориентировался в обстановке и отступил на заранее приготовленные позиции». И дальше все в таком духе. А все сидят, кивают, мэтры такие благосклонные, начали что-то там разжевывать, что-то похваливать. Потом среди заранее приготовленных позиций выступил таки интересный дядька, очень неплохие стихи прочитал. О помидорах и редьке. Про бабушкин огород. Правда, неплохо. Я уже и руки приготовила, похлопать, а все на него накинулись, разбомбили в дрова. С привлечением энциклопедических сведений о редьке с помидорами. Тут я встала. Ты чего ржешь?

— Давай дальше, не отвлекайся. Защитница.

— Встала. А вы говорю, Милна читали стихи? И Кэрролла? Это же в абсурдистском стиле чудесная работа, а главное, дети такое очень любят. Ну, нравятся детям безумные, нелепые с виду стихи, когда они — талантливы. Ой, что началось тут! Закидали меня язвительными всякими вопросами. А кто мол я такая, чтоб различать, есть талант или нет таланта. Потом встал некто, голова как гусиное яйцо. Талант вообще категория ненужная и вымышленная, если интенсивно трудиться, то всегда добьешься, чего хочешь! И руками помавает, распространяя вкруг себя аромат потных подмышек. Криси, кстати, там такой зоопарк, нет, я добрая женщина, да-да, и вполне нормальные люди там были, но среди них попадались такие… Как тебе объяснить-то. Я знаю, что творческие люди могут быть, гм, странного вида. Но когда ни виду, ни таланту, остаются в памяти только потные подмышки. Прости, я понимаю, жарко, пыльно, а тут я еще с натурализмом.

— Отбилась в итоге?

Шанелька махнула рукой, вспоминая торжествующие и презрительные лица.