Крис и Шанелька [СИ]

После деловитой суеты, когда Крис обрядили в большую серебристую ветровку, вручили на колени орла, притянув его дополнительно к каким-то внутри кабинки штангам, она кивнула круглым шлемом, и Шанелька еще раз все сфотографировала. Заревел мотор, пухлые колеса мягко подмяли траву и мелкие камушки, и огромная бабочка, напряженно летящая над кабинкой, стала удаляться туда, на край, где скала, где они все недавно стояли, осматриваясь и дыша солнечным ветром.

— Ой-е! — заорал вдруг Сергей и колеса оторвались от земли, крыло плавно ушло выше края яйлы. Рев мотора стал удаляться, стихать, превращаясь в стрекот.

Шанелька побежала, не отводя глаз. Внутри нее гулял ветер, пах ледяной мятой и нежным бергамотом, и ее глаза стали глазами Крис, она смотрела вниз и по сторонам, захлебываясь от высоты и огромности воздуха. Откинутую назад руку поймала теплая ладонь, Дима бежал рядом, смеялся, легонько тянул, оберегая ее от камней под ногами, и она бежала все быстрее, так что волосы летели следом, не успевая кинуться в лицо.

На самом краю остановились, вернее, он дернул ее руку, наверное, испугавшись, что кинется следом, тоже полететь. И запрыгали, как дети, крича всякие глупости, маша вслед и смеясь. Устав, тяжело дыша, сели на траву, вытягивая вдоль склона ноги.

Будто мы на краю мира, думала Шанелька, чувствуя покалывание каменной крошки под бедрами и голенями, а там будто уже другой мир, следующий, еще один. Такой прекрасный.

Дима обнял ее за плечи. И они поцеловались. Ниже, под их подошвами, на тропе, что поднималась к яйле, упорно ползли медленные фигурки с рюкзаками выше голов.

— Спасибо, — сказала Шанелька.

— На здоровье.

— Нет. На счастье.

Он кивнул. И они поцеловались еще раз. Она — с горячей благодарностью, такой, что даже не давала ей взволноваться по-женски. И это обеспокоило, потому что снова пришли всякие помехи, мысли о мыслях, а еще — внизу ползут люди-мураши, и скоро появятся на краю яйлы. Наверное, просто все очень быстро, решила Шанелька, сидя под его оберегающей рукой, ну не могу я так, раз и загорелась, кинулась тискаться, дышать горячо. Но пришли воспоминания. Нет, дорогая, бывало и так, что наплевать на все, и не нужно было много времени, а готова была сразу, где угодно. Правда, это плохо кончилось. Может быть, теперь она дует на воду? Или — всегда теперь нужно поступать по-другому, не ожидая от себя этого вот — стремления немедленно окунуться в огромное счастье, поймать его и держать, купаясь в нем.

— Эй, — сверху над ее макушкой позвал Дима, — чего притихла? Устала?

— Нет, — сказала Шанелька, не очень понимая, о чем спросил. Ответила себе, с легкой грустью, нет, нельзя как раз без этого, нельзя вполсилы, вполовину желания. А нужно дождаться его.

— Хочешь, я тебя на скале сниму? Там такое место, получится, что летаешь.

— Хочу.

Забрав камеру, он помог ей взобраться на скалу, торчащую над далекой внизу долиной. Смеясь, прижимал к глазу, нажимал кнопку, подсказывая, где встать и как повернуться. Шанелька смеялась в ответ, выпрямлялась, стараясь не глядеть вниз, прикладывала руку ко лбу, высматривая в сизой трепещущей дымке светлую точку крыла. И вдруг сама захотела к нему, стоящему на краю яйлы, в шортах, и в черной майке, с очками, поднятыми на лоб. Кинуться, обнять, прижаться крепко, поцеловать в полураскрытые губы, не отводя взгляда от темных узких глаз под густыми бровями.

Дима опустил камеру. Вытащил из кармана мобильник, прижимая к уху, извинительно улыбнулся, слушая. И через полминуты закаменел лицом, отрывисто задавая вопросы.

Шанелька осторожно спустилась, нащупывая сандалиями острые выступы. Встала рядом.

— Сейчас, — говорил Дима, глядя на нее, и не видя, — да сразу еду. Не паникуй. Вот же… Угу. Петька пусть уезжает, сам. Я приеду, ну через минут сорок буду, или через час.

Он опустил руку. Пристально глядя на вопросительное лицо Шанельки, снова увидел его.

— Олька. Упала и вывихнула лодыжку. Очень сильно. Петька ее отвез в травму, в Симферополе. Я, мне надо поехать.

Шанелька оглянулась на пустое небо. Посмотрела на еле видные вдалеке их машины, стоящие в траве.

— Я бы дождался. Но она там плачет, чтоб я приехал.

— Да. Ты поезжай.

— А ты?

Шанелька пожала плечами.

— Нормально. У Крис мобильный с собой, если что. Я тут подожду, а то ведь машина.

— Ну, в том и дело. Не бросишь же. А связи, скорее всего, нет, тут нет вышек. Теперь, пока не вернутся. Наверное, с полчаса придется одной побыть. Или подольше. Немного. Ты как?

Она убедительно улыбнулась, кивая.

— Ты едь, я же сказала. Ну, и приветы там и пусть все хорошо.

Дима шагнул, обнял ее за плечи. Быстро поцеловал, не попадая в губы, куда-то в уголок рта. И уже на бегу, поворачиваясь, закричал:

— Ночевка там, в Черноморском. Вы обязательно приезжайте, да? Шанелька, я тебя буду ждать. Сегодня. На автовокзале, там наши стоят, спросите!

— Да! Конечно!

Вишневый жигуль заревел, сходу запрыгал по заросшей колее, рванул, удаляясь, и вскоре даже крыши не стало видно, только стихал звук мотора.