Кристаллизация общественного мнения

В течение десяти лет он является держателем векселей и совершает по ним привычные операции, и не интересен никому, кроме его клиентов и друзей. Для газет он попросту не существует. Но на одиннадцатый год он несет серьезные финансовые потери, и, наконец, когда денег у него совсем не остается, обращается за помощью к своему юристу, чтобы оформить переуступку. Юрист отправляет запрос в офис управления округа, и клерк совершает необходимые действия. И тут вступают в игры газеты. Пока клерк подписывает документы о том, что Смит потерял свой бизнес, репортер заглядывает ему через плечо, и уже через пару минут газетам становится известно о финансовых проблемах Смита, и они уже знают все подробности этого дела, словно все прошедшие десять лет этот репортер караулил под его дверью. Если бы Смит просто умер, а не оформлял бы переуступку, то о его деле узнали бы из офиса коронера, а не из офиса управления округа, и, хотя Смиту об этом не было ничего известно, газеты были готовы рассказать о нем, независимо от того, что именно он сделал. Их представители поджидали его даже у морга. В безопасности он был, только если шел себе, никуда не сворачивая, и когда у него было все в порядке.

Должно случиться что-нибудь чрезвычайное или противоправное, прежде чем событие будет восприниматься как новость.

Комментируя этот аспект, Липпман приводит тот же пример с брокером Джоном Смитом и его гипотетическим банкротством. Он утверждает[124]: «Эта чрезвычайная ситуация “выдает новости” о Смите. Будут ли после этого какие-либо другие новости или нет, это уже другое дело. Самое главное, что прежде чем серия событий превратится в новости, она должна быть воспринята как нечто чрезвычайное. Кстати, как правило, ужасное. Друзья Смита могли в течение многих лет быть в курсе того, что он рискует, и слухи об этом могли доходить до редактора финансового отдела, если друзья Смита не умели держать язык за зубами. Но – даже если не учитывать того, что все это нельзя было опубликовать, поскольку за такой публикацией последовало бы обвинение в клевете, – в этих сплетнях не содержалось ничего такого, что могло бы послужить сюжетом для газетной статьи. А должно произойти нечто окончательное и бесповоротное. Скажем, начало процедуры банкротства, или пожар, землетрясение, убийство, бунт, арест, сложение с себя полномочий, внесение билля на рассмотрение, произнесенная речь, голосование, встреча, высказывание уважаемого гражданина, редакторская колонка в газете, распродажа, зарплата, рост или обвал цен, предложение построить мост… что-то должно произойти! Течение событий должно принять конкретные очертания, и пока этого не произойдет, новость не будет выделяться из огромного разнообразия вероятно-реальных событий».

Ирвин с точки зрения журналиста-практика на этом примере объясняет[125], как делают новости сегодня: