Люция подняла на него преисполненный муки взгляд.
— Ты не будешь рожать посреди леса, во время шторма, да ещё и при мне — и не по той причине, что однажды этот проклятый Тимофей посетил мой сон и торчал там достаточно долго, чтобы рассказать о мне в его видениях! Ты, я, шторм, роды, ты умираешь, я — взращиваю твоего сына.
Глаза её распахнулись от ужаса.
— Он действительно так сказал?
— Да.
— И ты вынужден будешь растить моего сына?
— Да, если верить этому премилому человеку, выбора нет.
— Сын пелсийского виноторговца, крестьянин, собирается растить моего сына?!
Йонас слишком устал для того, чтобы хоть как-то отреагировать на её слова.
— Ты не слышала слов о своей смерти, дорогуша?
— Я заслужила смерть за всё то, что совершила. Конечно, мне бы не хотелось, чтобы это случилось сейчас, но я знала… Выбора у меня просто нет, — и её слова вновь прервал крик. — И тебе тоже стоит принять свою судьбу, потому что вряд ли будут какое-нибудь другие варианты.
Он только раздражённо зашипел.
— На самом деле, мне будет достаточно уйти отсюда, оставив тебя одну, вот только я этого не сделаю.
— Спасибо.
— Ты уверена, что это действительно случится именно сейчас?
Она только склонила голову в согласном кивке.
— Уверена.
Йонас вновь подхватил её на руки и попытался рассмотреть хотя бы какое-то укрытие — но небеса разверзлись. Единственное, что он мог сделать — это успеть завернуть её ещё в собственный плащ.
— Понятия не имею, что делать, — прошептала Люция.
— Когда я был маленьким, мне кое-что рассказала мама… — протянул Йонас. — Она помогала другим женщинам, когда те рожали в нашей деревне, говорила, что природа сама подскажет, как всё сделать, знаешь ты правила или нет. Но, возможно, есть шанс облегчить твою боль с помощью магии земли?
Люция только отрицательно покачала головой.
— Я истощена и слаба. Магия моя ушла, и Тимофей совершенно прав — теперь я понимаю, почему мне он об этом ничего не говорил… Он заставил меня поверить, что я смогу остановить Каяна, но теперь я понимаю, что это должен сделать ты, — она села на землю и вложила в его руку янтарный шар. — Каяна надо вновь заключить в тюрьму, другого выхода нет. В тебе сейчас много магии, Йонас, и это единственное, что сейчас на самом деле имеет для меня смысл… — когда она говорила, то было видно, как быстро уходят силы — голос едва слышался сквозь рев шторма. Он отчаянно пытался хоть о что-то опереться на грязной земле — но вынужден был сесть рядом с принцессой.
— Ты думаешь, что я могу сделать что-то такое с Каяном? Это ты у нас волшебница из пророчества.
— Ненадолго, Йонас.
Он подвинулся ещё ближе, чтобы слышать её шёпот.
— Скажи моим отцу и брату, что… Что мне так жаль, что я причинила им столько боли. Скажи, что я их люблю и знаю, что они меня тоже любили… И скажи это моему сыну, когда он станет достаточно взрослым, чтобы понимать хоть что-то о любви, — она слабо улыбнулась, — все мы умрём, рано или поздно.
Йонас и сам верил в это — даже не пытался спорить с нею.
— Из тебя получится хороший отец для моего сына, — прошептала она. — Сейчас ты не веришь в это, но я не слепая. Ты силён, серьёзен и трудолюбив. И какую бы цену не пришлось платить, ты всегда делаешь то, что должен.
— Не забывай о моей невероятной красоте…
Она мягко улыбнулась.
— Ни за что не забуду…
Но он только покачал головой, понимая, что должен отрицать это. Он не силен и никогда не делал того, что было правильным. А сколько его друзей погибло из-за его глупого выбора и безумных планов?
Люция сжала его ладонь. Кожа её была ледяной, настолько, что даже обжигала.
— Ты предназначен для величия, Йонас Агеллон. Я вижу это так же ясно, как Тимофей свои видения…
— Знаешь, — Йонас убрал длинные мокрые волосы Люции с её лба, — прежде я никогда не верил в судьбу или магию, вот ещё год назад…
— А сейчас?
— Сейчас я верю в волшебство. В злых волшебниц, в глубине души которых прячутся красивые принцессы. И верю в бессмертных, что живут в мирах с дверьми-колёсами. Но знаешь, во что я ни капельки не верю?
— Во что?
— В то, что мы ну никак не можем воспользоваться нашей магией. Было бы замечательно, если б я хоть за собой присмотрел — ну какой с меня отец? Нет, что-то тут надо немедленно менять!
— Но ты должен! Мой сын…
— Всё хорошо будет с твоим сыном. И с тобой тоже, — он сжал её руку. — И ты говорила, что Алексиус научил тебя отбирать волшебство. Ну отбери его у меня! Этого хватит для того, чтобы родить и выжить… Сделай это — и пусть проклятый Тимофей сам завернётся колёсиком, если будет в очередной раз пытаться прорицать будущее в своём маленьком сверкающем Убежище!
Люция смотрела на него, широко распахнув глаза — замешательство в её взгляде наконец-то растворилось.
— Но так нельзя…
— Разумеется, — ухмыльнулся он. — А тебе не нравится выбирать, когда кто-то уже что-то напредсказывал, правда?
— Я не уверена, что имею право… Не уверена, что смогу дотянуться до твоей силы.
— А ты попробуй! — прошептал он. — Просто попробуй и прекрати спорить с каждым словом, что я говорю!
Страх на лице Люции сменился яростью.
— Ты кошмарно груб со мной!