Кристина

Я прошла по берегу взад-вперед бесчисленное количество раз, и когда часы на рыночной площади пробили семь, пребывала в таком состоянии, что могла запросто опорожнить свой желудок в реку. «Будет еще и завтрашний вечер», — успокаивала я себя. Но до него много-много лет — и еще целая ночь. К тому же завтра будет воскресенье, и берег реки, как всегда, усеют прогуливающиеся парочки. По вечерам в субботу здесь редко можно было увидеть хотя бы одну парочку или даже рыбака: в Феллбурне смотрели кино или устраивали танцы, а мужчины, занимавшиеся в течение недели рыбной ловлей, отправлялись в бар. Да и вообще, в субботние вечера в городе собирались члены шахтерского клуба, так что сегодня река принадлежала бы только нам — весь мир принадлежал бы только нам. Я никого не хотела ни видеть, ни слышать, кроме Мартина, а он не пришел.

Медленно подойдя к камням, я переправилась по ним на противоположный берег. Потом медленно направилась к большой излучине. Когда я достигла ее, мой лоб был влажным, вокруг рта выступили капли пота, а платье прилипло к лопаткам.

Опустившись на траву, я посмотрела на воду. Мне вдруг захотелось погрузиться в ее соблазнительную прохладу, и я ощутила чувство легкой обиды на мать. Почему она не позволила мне учиться плавать? Я бы не испытывала сейчас этой ужасной липкости. Потом я упрекнула себя за то, что осмелилась думать о матери подобным образом — моя мама была такой хорошей, такой доброй, такой чудесной по отношению ко мне.

Из сада на вершине холма послышался смех, и я быстро перевела взгляд туда. Никого не было видно, но я знала, что там находится несколько человек. Интересно, чем они занимаются? Там ли он? Смеется ли вместе с ними? Я встала и отправилась в долгий обратный путь.

Я миновала одну парочку. Парень и девушка сидели на берегу, он помогал ей снять туфли — они собирались бродить босиком по воде. Эта сценка так подействовала на меня, что я была готова зареветь, но приказала себе не глупить. «Что со мной происходит?» — спросила я себя. Но ответа на этот вопрос не было.

Я подходила к дому все ближе, и мне ужасно не хотелось, чтобы эта прогулка закончилась. Что, если он все-таки придет и не найдет меня? Сама мысль об этом была мучительной. Потом я подошла к тому месту, где любили плавать парни. Здесь были кусты, на которые они вешали одежду, а к воде вела хорошо проторенная тропинка. На этом берегу рос еще один вид кустарников, однако тропинка огибала их. Но сейчас я впервые заметила дорожку, которая уходила в заросли, а потом бежала прямо к кромке воды. Она напоминала стежку рыбака, и я, чтобы продлить себе путь, направилась по ней. Через несколько метров широкая стена кустов расступилась, образовывая нечто вроде небольшой поляны с поросшими травой бугорками; кое-где трава была сильно помята, и я покраснела от догадки: сюда приходили влюбленные парочки, потому что заросли надежно закрывали их со стороны реки и со стороны другой тропы.

Река в этом месте казалась довольно мелкой; с того места, где я стояла, можно было видеть дно, покрытое песком и гравием. Место напоминало маленький соблазнительный пляж.

В следующий момент я скользнула вниз по откосу и села. И там, возле самой воды, опять подумала: о, если бы я только могла плавать. Я представила себе, как волны перекатываются через мое тело. Ну что ж, я не могу плавать, но ничто не мешает мне побродить по воде. Конечно, это была неравноценная замена, так, занятие для детишек, которое в моем возрасте следовало бы с презрением отвергнуть, но я все-таки сняла туфли и чулки, подняла подол платья выше коленей и медленно вошла в воду. Она была холодной и успокаивающей, и я принялась ходить взад-вперед, легонько разгребая ее. Вода доходила мне лишь до икр, и вдруг желание чувствовать ее выше, выше стало таким настойчивым, что какая-то сила повлекла меня дальше от берега. Но я не собиралась заходить на середину — там было уже глубоко. Вода была уже намного выше моих коленей, но я по-прежнему видела дно, а потому, приподняв платье еще чуть-чуть, продолжала осторожно двигаться вперед, не забывая заранее коснуться ногой тверди, найти надежную опору. Когда вода почти достигла края моего поднятого платья, дно вдруг исчезло, и я резко остановилась. Я стояла на краю золотисто-коричневого уступа, который резко обрывался, словно был отсечен ножом — далее вода выглядела черной и угрожающей. Здесь начиналась глубина.

Минуту я всматривалась в воду, а потом запрокинула голову, ощущая, как волна радости прокатилась по моему телу. И услышала голос:

— Э-ге-гей!.. Эй, там!