Кристина

На первый взгляд казалось, что он действует на нервы и самой Молли, потому что она часто ругала его. Больше всего, однако, ее раздражало, что Додди ни разу не попросил ее переспать с ним. Он был готов сделать для нее все что угодно — кроме этого, и в настоящее время она спала с Джеки. Забавная была ситуация, но никто не сказал против Молли ни слова. Да для этого и не было никаких оснований, честное слово, заверила я себя, склонив голову над тарелками. Молли — одна из лучших девушек. Если бы не она, где была бы я сейчас? Ее дом во многом стал для меня райским прибежищем, потому что, когда ни одна душа в городе не могла достать спиртного, на мою подругу всегда можно было положиться. Нет, Молли — девушка что надо, и когда-нибудь она все равно покорит Додди. Мысленно увидев их вместе, я не смогла удержаться от смеха: Молли, у которой было бранным каждое второе слово, и Додди, который не мог жить без стихов, как без воздуха.

— Ты опять готовишь эти чертовы штуковины?

— Нет, я уже иду, Молли, — отозвалась я и предупредила себя: прекрати смеяться. Прекрати.

Когда я вошла в комнату, Молли, глядя в сторону входной двери, объявила:

— Внимание! На нас наступает чертова пехота.

В следующий момент дверь распахнулась и в комнату ввалилась целая толпа — мужчины в армейской и летной форме, девушки. Все это были приятели Молли. Я никогда не уставала удивляться их количеству. Никого из этой толпы я не знала, и потому на какой-то момент мной овладела привычная робость, заглушившая чувство веселья, вызванное виски. Шум голосов наполнил комнату, меня пихали и толкали со всех сторон. Я принялась вертеть головой, высматривая Додди или Джеки, и неожиданно столкнулась с кем-то, кого все-таки знала.

— Эй, привет.

— О… привет.

— Мы не виделись много лун.

— Да, — засмеялась я.

— Удивительно, что ты здесь.

— Я знаю Молли.

— А кто ее не знает? — и мы снова засмеялись.

Он оглядел меня с ног до головы, насколько было возможно в этой толчее, а потом спросил:

— Помнишь, как мы подрались с Доном Даулингом?

У меня вытянулось лицо, и я тихо ответила:

— Да, помню.

— А ну рассаживайтесь все побыстрее, а то ни черта не видно! — проревела Молли, перекрывая шум, и Тед Фаррел, взяв меня за руку, поинтересовался:

— Как это она всех рассадит — посадит одного на другого? В любом случае я сяду рядом с тобой, — и он помахал пальцем перед моим носом. — А чем сейчас занимается Даулинг?

— Не знаю. Более того: мне это абсолютно безразлично.

— Ага, вот значит как?

— Вы знакомы? — спросила Молли, протискиваясь мимо нас, и Тед ответил:

— Я бы сказал, да. В свое время я сражался за эту леди. Это была война еще до войны.

Некоторое время Молли стояла, переводя взгляд с меня на Теда и обратно, потом засмеялась своим глубоким смехом и заметила:

— Мир тесен. И что мне, черт побери, делать с такой оравой? Всех их я не приглашала — это я точно помню. Нас должно было быть всего двенадцать, а здесь человек тридцать, не меньше. Хватит ли нам еды?

— Сомневаюсь, — произнесла я.

— Тогда кому-то надо грабануть магазины.

Набег на магазины совершил Тед. Он был сержантом, а сержантам такое неплохо удается. Он взял меня с собой и оставил в джипе на одной из боковых улиц, пока сам подчищал прилавки. Он вернулся с трофеями в мешке, и на обратном пути мы смеялись громко и долго.

Позднее, по причине нехватки стульев и места вообще, я уселась к нему на колени, обняв его за плечи. Тед обнял меня за талию. Мы ели, и пили, и пели. В восемь часов вечера я вспомнила о Констанции и сказала себе: еще полчаса — не больше.

Полчаса истекли; Додди читал стихи, все разговаривали, смеялись и не обращали на чтеца никакого внимания. Он стоял посреди комнаты, а вокруг его ног сидели гости. Додди выпил больше обычного. Время от времени кто-нибудь орал: «Тсс! Давайте послушаем его». В одну из таких минут затишья я услышала, как Додди говорил:

— Я-то сам из Ноттингема. А вот откуда эти бессмертные мысли?

В другой раз он, раскрыв руки и глядя на сидевшую на коленях Джеки Молли, закричал:

Нимфа, возврати скорей

Радость вешних юных дней,

И распутные желания,

И улыбку обещания.

— Да ну тебя к черту, Додди! — прокричала в ответ Молли, и он засмеялся. Но потом опять процитировал некое загадочное четверостишие:

Струится сквозь меня

Рекой за веком век,

Начало всех начал

Я, Бог и человек!

— Стукните кто-нибудь этого придурка! — закричал кто-то. — За вечер он уже нам надоел!

— Оставьте его в покое, — повелительно произнесла Молли.

— Неужели он не действует тебе на нервы, черт побери?

— Когда он хватит лишнего, с ним такое бывает.

— Боже, во заносит некоторых! Убаюкайте его кто-нибудь!

Когда разговор на какое-то время затих, я услышала, как Додди цитирует очередной пассаж:

— «Это целомудрие, брат, целомудрие. Женщина, которая обладает им, закована в железобетонные доспехи».