Кристина

«Камаро» тронулся с места. Сэнди поднял шлагбаум, и машина неторопливо двинулась к выезду с территории аэропорта.

Из салона донеслось чье-то издевательское: «Гав-гав!»

Сэнди стал смотреть телевизор.

Незадолго до прилета рейса из Кливленда он вылил остатки «отвертки» в окно. Пить эту дрянь больше не хотелось.

26. Кристина затаилась

Теряю кровь, теряю кровь,

Нет-нет-нет-нет, я больше никогда не нарушу,

Плесни мне кровушки, вдовушка.

«Нервус Норвус»

На следующее утро Арни и Ли вместе поехали на автобусе в аэропорт. Они хотели отправиться в Питсбург за рождественскими подарками и предвкушали чудесный день вдвоем – почему-то они казались себе ужасно важными и взрослыми, раз поехали вместе по магазинам.

Арни был в хорошем настроении и придумывал уморительные истории про пассажиров: несмотря на месячные, которые всегда были очень болезненные и вгоняли ее в депрессию, Ли то и дело смеялась. Толстуха в мужских ботинках была падшая монахиня, решил Арни. Парень в ковбойской шляпе – наркодилер. И так далее, и тому подобное. Ли быстро сообразила, как это делается, и тоже стала валять дурака, но у нее получалось не так хорошо. Поразительно, насколько Арни изменился за последнее время, вышел из скорлупы… прямо-таки расцвел. Наверное, это единственное подходящее слово. Ли была очень горда собой, как бывает горд золотоискатель, нашедший золотую жилу по определенным, только ему известным признакам. Она полюбила Арни – и не прогадала.

Они вместе вышли из автобуса и, взявшись за руки, двинулись к стоянке аэропорта.

– Неплохо, – сказала Ли. Она впервые приехала с ним за Кристиной. – От школы всего двадцать пять минут.

– Ага, годик потерпеть можно, – кивнул Арни. – Зато в семье мир. Честное слово, когда мама в тот вечер пришла домой и увидела Кристину, она чуть не рехнулась от злости.

Ли засмеялась. Ветер подхватил ее волосы и перекинул за спину. Воздух по сравнению со вчерашним потеплел, но все-таки было прохладно. Ну и хорошо: какое же Рождество без холодов? Жаль только, в Питсбурге еще не вывесили рождественские украшения и гирлянды… Хотя нет, это тоже неплохо. Ли вдруг поняла, что ее все радует, все восхищает и вообще жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна, когда ты влюблен.

Она стала размышлять о своей любви к Арни. Конечно, она и раньше влюблялась в парней и даже вроде бы почти полюбила одного, в Массачусетсе. Но с Арни никаких сомнений у нее не было. Иногда он ее расстраивал – скажем, его интерес к машине граничил с одержимостью, – но эти редкие приступы тревоги даже добавляли остроты ее чувствам. Была в них, призналась себе Ли, и доля эгоизма, самолюбования – ведь за эти несколько недель она полностью преобразила Арни, благодаря ей он стал личностью.

Они протиснулись между машинами, срезали угол и направились к зоне длительного хранения. Прямо у них над головой взлетел самолет «Американских авиалиний»: рев двигателей шел от него огромными плоскими волнами. Арни начал говорить что-то про праздничный ужин на День благодарения, но звук взлетающего самолета полностью заглушил его слова. Ли завороженно смотрела на то, как двигаются его губы…

А потом они вдруг перестали двигаться. Арни остановился как вкопанный. Его глаза распахнулись… и почти вылезли из орбит. Рот начал кривиться, а рука с силой стиснула руку Ли…

– Ой! Арни…

Грохот уже почти стих, но он ее не услышал, только стиснул руку еще сильнее. Губы Арни были крепко зажаты и искажены страшной гримасой потрясения и ужаса. Ли подумала: «У него сердечный приступ… удар…»

– Арни, что стряслось?! – закричала она. – Арни… о-о-ой, больно!!!

На один невыносимый миг его рука, только что сжимавшая ее пальцы с любовью и нежностью, вдруг сдавила их с такой силой, что Ли испугалась: еще немного, и кости затрещат. Щеки его побелели, а лицо стало серым, как могильная плита.

Арни вымолвил единственное слово: «Кристина!» – и внезапно отпустил Ли. Он бросился вперед, врезался ногой в бампер стоявшего рядом «кадиллака», едва не упал и побежал дальше.

Наконец до Ли дошло, что дело в машине – машина, машина, вечно эта треклятая машина, – и в груди начал подниматься острый, безнадежный гнев. Впервые она стала гадать, сможет ли по-настоящему любить Арни, позволит ли он ей…

В следующий миг от ее гнева не осталось и следа. Она увидела, что произошло.

Арни подбежал к тому, что осталось от его машины, с распростертыми руками и резко остановился перед ней в классической киношной позе жертвы, которая выбрасывает перед собой руки в попытке защититься от мчащегося прямо на нее автомобиля.

Так он стоял секунду или две, словно хотел остановить машину – или весь мир. Потом опустил руки. Его кадык дважды дернулся вверх и вниз, будто Арни пытался подавить стон или крик, и мышцы шеи напряглись до упора: видны были все жилки, сухожилия и вены. Так выглядит шея человека, в одиночку поднимающего рояль.