Кристина

Деннис сперва хохотнул, потом засмеялся, а потом и загоготал. Арни видел, что от смеха у него болит спина, но остановиться Деннис не мог. «Чудо-хлеб» всегда был для них запретным и оттого излюбленным лакомством. Их матери очень серьезно относились к выбору хлеба; Регина предпочитала диетический, лишь иногда отдавая дань уважения ржаному, а мама Денниса любила «римский» хлеб и из ржаного шрота. Арни и Деннис никогда не привередничали, но оба души не чаяли в «Чудо-хлебе» и порой тратили на него карманные деньги. Взяв буханку «Чудо-хлеба» и банку горчицы «Френчес», они прятались в гараже Арни (или на дереве возле дома Денниса, где они построили шалаш, девять лет назад уничтоженный ураганом), жевали сэндвичи с горчицей и читали комиксы про «Богатенького Ричи».

Арни тоже захохотал, и для Денниса эти минуты остались самым приятным воспоминанием о Дне благодарения.

У Денниса уже почти десять дней не было соседа. Арни закрыл дверь в палату и достал из пакета шесть банок пива.

– Чудо за чудом, – сказал Деннис и рассмеялся над собственным случайным каламбуром.

– Да уж! – Арни поднял банку над свечами. – Твое здоровье!

– За нас, – ответил Деннис. Оба выпили.

Когда они разделались с толстенными сэндвичами, Арни вытащил из своего бездонного пакета два пластиковых контейнера и снял с них крышки. Внутри оказался яблочный пирог.

– Ну нет, старик, я больше не могу. Лопну!

– Ешь, – приказал Арни.

– Честно, я не могу! – взмолился Деннис, вооружаясь пластиковой вилкой. Он умял свою порцию пирога за четыре укуса и громко рыгнул. Затем допил пиво и рыгнул снова. – В Португалии это считается лучшей похвалой повару, – сказал он. В голове приятно гудело от пива.

– Как скажешь, – с улыбкой ответил Арни. Он встал, включил свет и задул свечи. На улице пошел сильный дождь; он яростно хлестал в окна и явно был ледяной. Деннису показалось, что вместе с пламенем свечей погас теплый дух их дружбы и праздника.

– Завтра я буду тебя проклинать, – сказал Деннис. – Я же час просижу на толчке, а у меня от этого спина болит.

– Помнишь, как у Элейны однажды раздуло живот и она весь вечер пукала? А мы ее задразнили, пока твоя мама не устроила нам взбучку.

– Как не помнить! Запаха не было, но звук…

– Как будто стреляли из пистолета, – кивнул Арни, и оба посмеялись – смех получился какой-то грустный. Сколько воды с тех пор утекло… Воспоминания о приступе Элейны семилетней давности отчего-то скорее тревожили, чем веселили. От мысли, что семь лет прошли так быстро и незаметно, немного веяло смертью.

Оба замолкли, погрузившись в мысли.

Наконец Деннис сказал:

– Вчера ко мне приходила Ли. Рассказала про Кристину. Это ужасно, старик, я тебе сочувствую.

Арни поднял голову, и задумчивое выражение на его лице сменилось фальшивой улыбкой.

– Угу. Кристине, конечно, досталось. Но я принял это слишком близко к сердцу.

– Любой бы принял, – кивнул Деннис, осознав, что настороженно приглядывается к другу. Все, веселье позади, от дружеского тепла не осталось и следа: неуловимое и эфемерное, оно окончательно испарилось. Начался танец. Веселые глаза Арни затуманились и – Деннис мог в этом покляться – тоже смотрели настороженно.

– Понятное дело. Но маме я задал перцу… Да и Ли тоже. У меня был шок: столько труда… столько труда псу под хвост! – Он покачал головой. – Да уж, плохая новость.

– Ты сможешь ее восстановить?

Арни тут же просиял – искренне, заметил Деннис.

– А то! Я уже львиную часть работы сделал. Ты бы глазам не поверил, Деннис, если бы видел ее тогда на стоянке. Но раньше машины делали на совесть, не то что теперь… смотришь – вроде железо, а на самом деле блестящий пластик. Моя машина – настоящий танк, ей-богу. Больше всего досталось лобовому стеклу. И шинам, конечно. Они исполосовали всю резину.

– А двигатель не пострадал?

– Нет, до него, слава богу, не добрались, – поспешно ответил Арни.

Первая ложь. Когда Арни и Ли пришли в тот день на стоянку, оба увидели на асфальте провода распределителя зажигания. Ли знала, что это такое, и рассказала про них Деннису. Выходит, под капот хулиганы все-таки забрались. Интересно, что стало с радиатором? Если преступники пробили монтировкой кузов, что им мешало поработать сходным образом и над радиатором? Что они сделали со свечами? С карбюратором? Со стабилизатором?

«Арни, почему ты врешь?»

– И чем ты теперь занимаешься? – спросил Деннис.

– Транжирю на нее деньги, чем же еще? – Арни почти искренне засмеялся. Деннис бы принял этот смех за чистую монету, если бы только что, за ужином при свечах, не слышал искренний хохот друга. – Новая лобовуха, новая резина… Вот еще над кузовом поработаю – и будет как новенькая.

«Как новенькая». Только вот Ли говорила, что Кристина разбита вдребезги, как те машины, что потехи ради молотят кувалдами на ярмарках.

«Почему же ты врешь?»