Кристина больше не придет

— А все-таки было бы хорошо

Чтоб в людях жила отвага

Чтоб каждый по городу гордо шел

А сбоку висела шпага

Внезапно высоким голосом запела Верочка, и обе подружки подхватили тоном ниже:

— Как сладко за подленькое словцо

За лживую опечатку

Врагу в перекошенное лицо

Надменно швырнуть перчатку

А то Моргенштерн, всякая ху… фигня, — наконец слаженное пение на два голоса пение закончилось. — Тоскливо как-то. А тут споем, иногда и после уроков, сценки какие-то для школьного капустника выучим, хоть есть о чем помечтать. Костюмы шьем вечерами, ну, не только же уроки учить! Мы уже взрослые, что вы нам предложить можете, кроме этой тягомотины?

Верочка с вызовом посмотрела на меня, но я лишь пожала плечами. В педагоги, слава Богу, не собираюсь, так что вопросы не ко мне. Интересно, Дантес хорошо поет?

— Понял вас, девушки, — ласково сказал Шнайдер. — А теперь давайте снова о Кристине. О чем она мечтала по вечерам?

— Вырваться отсюда нафиг, как и все мы, — с досадой бросила Верочка. — О чем тут еще мечтать?

— Давайте сделаем так. Вы про гипноз слышали? — девушки слегка испуганно закивали. — Вам ничего не грозит. Просто каждая из вас на пару минут уснет, и во сне ответит на пару вопросов. Остальные за ней следят. Потом следующая. Готовы?

В глазах девчонок горело любопытство, смешанное с опасением, но они молчали.

— Вас сюда полицейский послал, не забывайте, — многозначительно протянула я. — Если б вам хоть что-то грозило, он бы этого не сделал.

— Ага, а то мы ментов не знаем, — пренебрежительно бросила Верочка. — О нас они и думают целыми днями.

— Жаль, что вы такие трусихи, — холодно сказала я и обратилась к Шнайдеру: — Илья, пошли в кафе, от этих ссыкух ничего не добиться.

— Сама ссыкуха! — Вера вскочила со стула и пошла прямо на меня. Ее карие глаза горели яростным огнем, хорошенькие пухлые губки сжались, превратившись в едва заметные полоски. — Тебе и не снилось то, через что я прошла!

— А поговорить под гипнозом боишься, — на всякий случай, я сделала почти незаметный шаг в сторону двери. Не драться же мне с девчонкой, если что, придется позорно сбежать.

— Да брось, чего там бояться! — она гордо вскинула голову. — Гипнотизируйте!

* * *

Домой я вернулась ближе к вечеру, уставшая морально и физически. С каждой из девочек Шнайдер беседовал почти по часу, но толку не было никакого. Они повторяли все то же, что и рассказали нам при первой встрече. Единственное, что выбивалось из прежних рассказов — Кристина сказала Тоне, самой скромной из подружек, что вскоре произойдет нечто такое, что все ахнут и девчонки начнут ей завидовать. Но про что она говорила? Была ли тут связь с вечерней подработкой, или она имела в виду нечто совсем другое?

На автомате я зашла в квартиру и сразу насторожилась. Что-то было не так, но что?

Заглянула в кухню — вроде бы, чашки в ряд стояли на подоконнике, как и утром. Но вот электрочайник почему-то со стола переместился на плиту. Или я перенесла его сама, просто у меня провалы в памяти?

Горло резко пересохло, но я отказалась от мысли вскипятить воду и попить чайку, вместо этого сразу пошла в комнату. Вот тут у меня пропали все сомнения в том, что в квартире кто-то побывал. Простыни и одеяла с наших кроватей были грубо скинуты на пол, там же вперемежку валялись олесины платья и и мои джинсы из шкафа, где-то в стороне, под батареей отопления, валялись наши трусики и лифчики. Обе маленькие прикроватные тумбочки были отодвинуты к окну, ящички из них тоже выкинуты на пол и, похоже, поломаны.

Обычно для приступов паники мне хватало намного меньше, но сейчас реакция от усталости была заторможена, и я пока могла соображать. Первой мыслью было то, что это месть Гены. Обидевшись на оскорбления, он вломился в квартиру и устроил тут погром. Еще и потоптался, наверное, на нижнем белье.

Но откуда у него ключи? Впрочем, он вполне мог сделать слепок, больше двух недель сюда ходит, как на работу. Ладно, это мы выясним.

На негнущихся ногах я подошла к шкафу, присела и пошарила рукой на нижней полке, где раньше лежали олесины кружевные трусики и пакетики прокладок. Там же она хранила шкатулку с недорогими золотыми колечками и бусами из янтаря и кораллов. Теперь же шкатулки на месте не было.

Я выдвинула полку полностью, затем проверила весь шкаф. Белья и и одежды в нем уже не было, поэтому обыск не занял много времени. Шкатулка пропала бесследно.

Я почувствовала знакомую острую боль в горле и недостаток кислорода — панический приступ приближался, вонзая в меня длинные острые коготки. Я еще могла поверить, что Гена решил разбросать по полу мое белье, что он украл шкатулку… нет, что-то тут было не то.

Я быстро вышла из квартиры и спустилась вниз, на площадку первого этажа, думая, кому мне в первую очередь звонить. Наверное, в полицию? Но Шнайдер ближе, наверное, он не успел далеко уехать. Почти машинально я поглядела на почтовые ящики и заметила, что из моего торчит уголок чего-то яркого, наверное, почтовой открытки. Страх сгустился, почти перекрыв дыхание. Кто мог прислать мне поздравление, с чем?