Кристина больше не придет

— И еще… — он словно не решался что-то сказать. Я села напротив и выжидательно смотрела на него. — Не сердись, Лара. Я завидую твоему мужеству.

— Не надо, — я протестующе подняла руку, чувствуя, как она дрожит. — Нет у меня никакого мужества. Но ты еще что-то хотел сказать?

— Да. Хотел, — он снова замялся. — Там длинные такие бусы были. Несколько рядов из блестящего стекла. Мне показалось… я не прав, наверное… — он снова замолк.

— Ну что же? — мне захотелось вскочить и встряхнуть его за плечи, как заевшую игрушку. — Что тебе показалось?

— Эти бусы я видел на Кристине. Незадолго до ее пропажи.

Я молчала, ошеломленно глядя на учителя. Разумеется, стеклянное ожерелье вовсе не было эксклюзивом. Дешевая бижутерия, продающаяся в любой галантерее, ее вполне могла купить и Настя. Но в любом случае, надо узнать, какие украшения были на Кристине в день ее похищения.

Если же украшение то самое, то кому принадлежало тело на видео и фотографиях? Насте или Кристине? Я схватилась за трубку.

— Я занят, — сердито ответил Шатров. — У тебя есть охрана. Что-то срочное?

— Да! — я пересказала слова Дантес об ожерелье.

— Хорошо, принял к сведению. Все проверим. Что-то еще?

— Только один вопрос, — быстро выпалила я. — Чье тело на видео? Насти?

— Эксперты ответят, — устало сказал Шатров. — Лара, я пока видел то же, что и ты. Каких откровений ты ждешь?

Он отрубился, а я вскочила на ноги.

— Простите… прости… Александр Сергеевич… Саша, — наконец я собрала мысли в пучок. — Давай сходит домой к Кристине, и покажем ее матери последнюю фотографию. Я ее отдельно сохраню, чтобы не пугать. Может, это не так важно… но хочется знать, чье ожерелье.

Дантес уже почти пришел в себя, по крайней мере, на ноги поднялся без посторонней помощи, и выразил согласие немедленно отправляться к Кристине домой. Выйдя из кафе, он галантно взял меня под руку, правда появилось не слишком вдохновляющее чувство, что это я служила опорой, и мы пошли к дому Кристины.

Как можно было предвидеть, ее матери дома не оказалось. Немного подумав, я позвонила в соседнюю дверь. В конце концов, соседи тоже могли видеть Кристиныны украшения.

На сей раз нам повезло. После ритуальных расспросов, во время которых я уверяла, что давно знаю Кристину, и не планирую ограбления, дверь открыла милая бабуся в пушистом сером халате.

— Подружка Кристины? — она деловито поправила на носу очки с выпуклыми стеклами. — Как вас много, раньше я и не думала, что у Кристинуши столько подруг. А где Танечка, она вам не открывает?

— Да, я сама удивилась, — подтвердила я.

— Работает, бедняжка, у нее же младшая дочка кушать просит, — вздохнула бабуся. — Но в любом случае, молодые люди, я-то вам зачем понадобилась?

Я глубоко вздохнула.

— Понимаете, я дома нашла ожерелье, не помню откуда оно, — версия была так себе, но лучшей придумать не удалось. — Подумала, вдруг это Кристиныно? Надо вернуть тогда.

— Да-да, пусть Верочка носит, — оживилась бабуся, протягивая руку. — Давайте мне, передам.

— Я с собой не захватила, — быстро нашлась я. — Вот фото, гляньте, это оно?

Бабуся вдавила в нос очки и отодвинула подальше от лица мою руку со смартфоном.

— Да вроде оно, — с сомнением произнесла она. — Похоже. Но лучше Таню спросить. Если дома нет, вы ей позвоните.

* * *

— У меня телефон Кристины записан, а вот матери нет, — виновато произнесла я.

— Так пиши, дочка, я продиктую!

Записав телефон, я развернулась и помогла Дантесу спуститься. Молодой учитель был тих и грустен, и напоминал уже не жизнерадостного Д'артаньяна, а Атоса в печали.

— Татьяна Кукина? — как можно официальнее спросила я, услышав тихий женский голос. — Это полиция. Я могу вам на вацап выслать фото? Надо опознать украшение.

— Да, давайте, — без особых эмоций откликнулась женщина.

Я отправила по вацапу фотку и снова перезвонила.

— Да, похоже на то, что Кристина носила, — теперь в безучастном всегда голосе слышался слабый намек на удивление.

— Она надевала его, когда поехала в пятницу на подработку?

— Нет. Она никогда на работу украшения не носила, — голос слегка задрожал. — Там же дети, они за все хватались… могли порвать. А у нас было мало денег… мало украшений…

Кажется, она все-таки заплакала. У меня сжалось сердце. Но надо же знать наверняка!

— Татьяна, простите… когда вернетесь домой, сможете проверить, на месте ли ожерелье?

— Да… да.

Я поблагодарила и повесила трубку, гадая, придушит ли меня Шатров за эту самодеятельность. Дантес откашлялся и робко спросил:

— Что теперь делаем?

— Можешь меня проводить домой? — неуверенно спросила я.

— Конечно, — он закивал, чуть помялся и тихо произнес, глядя в сторону: — Представляю, как плохо ты теперь про меня думаешь.

— Нет-нет, просто я тоже… расстроена.

— Понимаю, — вздохнул он. — Но завтра мы встретимся?