Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

В кустах смородины что-то зашуршало. Ежик, наверное, если они еще сохранились. Прошелестела электричка. Все это были знакомые звуки. Но что-то в этих местах изменилось. Когда дочка Валя была маленькой, Глазовы разрешали ей гулять по поселку весь день. Просили только прийти днем пообедать. А вот внука Сережу одного не отпускают. И другие родители своих детей тоже.

Мало кто из соседей избежал в последнее время крупных неприятностей. Хуже всего тем, кто живет ближе к Горелой роще. Местные давно облюбовали дома в поселке. Но раньше тащили по мелочи. Глазов не мог забыть, как у него утащили с участка огромную бутыль с вишневой наливкой, которую он выставил доходить на солнце.

Теперь крали всё, включая мебель. Вернувшись из города, куда ездили всем семейством, Глазовы не обнаружили дивана и двух кресел. Кто-то разбил окно и вытащил. Следов машины под окном не нашли. На руках унесли. Петр Глазов не сомневался, что любимый диванчик и удобные креслица недалеко уехали. Кто-то в Горелой роще на них нежится. Кражи еще не самое страшное. Старика сторожа под Новый год чуть не убили. На него напали, а он ружья не хотел отдавать. Лупили его так, что в больницу пришлось отправить. Такие времена: ограбили, да не избили, спасибо надо сказать.

Когда горел дом преподавателя, Валя Глазова побежала его жену спасать. Вытащить не смогла. А сама наглоталась углекислого газа, потеряла сознание, упала… Словом, ее тоже не спасли.

Петр Иванович с женой несколько дней как в тумане провели. Петр Иванович думал, не переживет смерти дочери. Но на этом свете его внук удержал, Сережа. Мальчик остался с бабушкой и дедушкой.

Валя была замужем. Но ребенок не от мужа. Руслан предложил его усыновить. Валя не захотела. Два месяца назад она ушла от мужа. С Дальнего Востока вернулась к родителям. И тут к ней приехал Валентин Рожков. Они собирались расписаться. Счастью Рожкова не было предела. И вдруг все оборвалось.

Валя даже не успела признаться Рожкову, что Сережа на самом деле его сын.

Под утро Петр Иванович Глазов еще раз вышел на улицу. Ночь была холодной. Босые ноги обожгла изморозь. В этот предрассветный час поселок спал и не подавал признаков жизни.

Преподаватель, лишившийся и жены, и дома, еще перед войной заказывал в районе очки толщиной с лупу. И от армии его освободили, и оружия он никогда в руках не держал. Да и где бы он его взял? Так что он стрелять в таксиста не мог.

А кто мог?

Закапало, и Глазов повернул к дому. На крыльце отряхнул с брюк налипшую траву. Он знал, кто стрелял в таксиста. Глазов посмотрел в сторону сарая. Валентин Рожков, похоже, еще и не ложился. Под дверью сарая так же пробивалась полоска желтого цвета, поблекшая с проблесками утра.

Москва. Квартира Громыко

Вернувшись после похорон вождя, Громыко делился впечатлениями с женой:

— Знаешь, Молотов, кажется единственный из всех выступавших с трибуны мавзолея, говорил искренне. Прощался с человеком, которого, несмотря ни на что, любил. Все-таки существовало нечто, связавшее их навсегда…

Громыко рассказал жене:

— Вчера вечером к дому Молотова в Кремле один за другим подъезжали черные правительственные лимузины — члены президиума ЦК поздравляли Вячеслава Михайловича с возвращением жены. Жемчужину полностью реабилитировали.

— Чем она теперь займется? — поинтересовалась Лидия Дмитриевна. — Полина Семеновна министром же была!

— Думаю, к работе она не вернется, — заметил Громыко.

— А что же она будет делать?

— Получит персональную пенсию.

Лидия Дмитриевна сказала:

— Поздравляю, Вячеслав Михайлович вновь твой министр… А что Вышинский будет делать?

— Обижать Вышинского не захотели. Его утвердили постоянным представителем СССР в ООН и — чтобы подчеркнуть его высокий статус — сделали первым заместителем министра.

Громыко поделился с женой:

— Знаешь, это уже другой человек — как побитая собака.

МИД. В кабинете министра новый хозяин

Молотов уже сидел в кабинете министра. Он сказал Громыко:

— Будем руководствоваться словами товарища Маленкова о том, что «в настоящее время нет таких запутанных или нерешенных вопросов, которые нельзя было бы решить мирными средствами на базе взаимной договоренности заинтересованных стран. Это касается наших отношений со всеми государствами, включая Соединенные Штаты Америки». Новое руководство намерено решительно изменить внешнюю политику страны.

Кабинет Громыко

Андрей Андреевич предложил Семенову:

— Сейчас приедет американский посол. Примем его вместе.

Американский посол воспользовался возможностью поговорить с Громыко:

— Я хотел бы поставить вопрос относительно вещания радиостанции «Голос Америки». Нашим передачам чинят помехи, а это нарушение двух конвенций — Каирской и Мадридской, которые подписали оба наших правительства. Если имеются замечания в отношении содержания радиопередач, то эта проблема может быть рассмотрена по дипломатическим каналам.

Громыко пренебрежительно заметил:

— Боюсь, я недостаточно информирован. У меня, к сожалению, нет времени слушать ваши радиопередачи.

Он с улыбкой повернулся к Семенову:

— Они ругают нас?

— И очень даже, — столь же весело ответил Семенов.