Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

Многие заимствования Нолана из Диккенса лежат на поверхности. В эпилоге фильма звучит знаменитый финальный монолог о самопожертвовании («Я вижу цветущий город и прекрасный народ, поднявшийся из бездны…»), ассистент злодея Даггетта (Бёрн Горман) назван в честь напыщенного юриста-карьериста Страйвера, а командир наемников Бэйна (Джош Стюарт) – в честь британского шпиона Джона Барседа. Но есть и более значительные переклички: например, мотив революционного правосудия, которое вершат самопровозглашенные народные трибуналы, покуда Бэйн сидит в сторонке, подобно мадам Дефарж, что «продолжала вязать, невозмутимая, словно сама судьба». С юных лет Диккенс не раз бывал в тюрьме, навещая арестованного за долги отца, и находил увлекательную иронию в том, что революция во имя свободы для многих людей обернулась несправедливым заключением. Кульминацией «Повести о двух городах» выступает Великая французская революция в Париже и штурм ненавистной Бастилии, который Диккенс описывает в ярких красках (пушки, мушкеты, огонь и дым, падающие тела, всполохи оружия, пламя факелов, «вопли, проклятия, выстрелы») и не раз уподобляет толпу «людскому морю», мощной волне, неукротимому пожару.

«Море вздымается» – одна из иллюстраций художника Физа[110] к роману Чарльза Диккенса «Повесть о двух городах». «Под вопли, проклятия, выстрелы, стоны возводятся баррикады, люди с безудержной отвагой рвутся вперед, грохочет пушка, что-то трещит, рушится, и яростно ревет разбушевавшееся неукротимое море…» – писал Диккенс.

Теперь Нолан знал, о чем будет фильм и как его назвать.

* * *

Еще до того, как сценарий был готов, режиссер привлек к работе художественный отдел, разместив дизайнеров и создателей миниатюр со всеми их инструментами, верстаками и чертежными столами в производственном корпусе, который теперь примыкал к его дому. Когда в 2008 году Нолан и Дэвид Гойер обсуждали, хватит ли у них сил на третий фильм про Бэтмена, финал «Темного рыцаря» показался им неразрешенным: порядок в Готэме был воздвигнут на лжи. Записывая свои идеи на карточках, авторы набросали сюжет продолжения. После событий «Темного рыцаря» прошло восемь лет, и соглашение, заключенное героями в конце фильма (Бэтмен берет на себя ответственность за преступления Харви Дента), возымело нужный эффект. Благодаря «Акту Дента» Готэм пошел на поправку. Бандиты тысячами гниют за решеткой, пока богатая элита пирует. В своих обсуждениях Нолан и Гойер вывели главную тему и образ триквела: тайное всегда становится явным. То, что давно было подавлено, выходит на поверхность. Джона предложил, чтобы злодей являлся из канализации под городом.

«Также Джона придумал подземную тюрьму, из глубины которой видно небо. Просто феноменальный образ, – вспоминает Нолан. – Я сказал ему, что злодеи должны сломать Брюса и заточить его в какое-нибудь необычное место. Что интересно, подземная тюрьма была нашим единственным возможным вариантом. Если бы Брюса заперли в здании, идея не сработала бы. Но яма, подземелье – это очень волнующий образ; герой как бы оказывается на дне колодца». Подобно «Повести о двух городах», в центре эпической истории «Возрождения легенды» находится тюрьма. В середине фильма Бэйн ссылает Бэтмена в подземелье на Ближнем Востоке: когда-то злодей там вырос, теперь же герой обречен наблюдать оттуда за тем, как жители Готэма грызут друг другу глотки в борьбе за выживание. «Не бывает истинного отчаяния без надежды»[111], – говорит Бэйн, вторя ранним теоретикам христианства, которые считали, что проклятые души из Ада смотрят на Рай, но никогда не смогут туда войти. Как это часто бывает у Нолана, злодей придумывает для своих жертв психологические муки.

Нолан в декорациях тюрьмы Бэйна, вдохновленной ступенчатым колодцем Чанд-Баори в Раджастане – перевернутым зиккуратом, по стенам которого к воде спускаются многоэтажные лестницы.