Кристофер Нолан. Фильмы, загадки и чудеса культового режиссера

К наступлению вечера нам рассказали еще немало подобных жутких историй. Часто в них упоминался Корнуолл – британский «бермудский треугольник», где отказывает спутниковая навигация. С заходом солнца мы направились в галерею «Серпентайн» в Гайд-парке и провели последние интервью во временном павильоне, созданном по проекту мексиканского архитектора Фриды Эскобедо: его внутренний дворик с зеркальным потолком окружают решетчатые стены из цемента, а на земле размещен треугольный водоем, одна из граней которого совпадает с гринвичским меридианом. Там мы познакомились с парой архитекторов, которые, как и Нолан, остались не в восторге от системы навигаторов на борис-байках. «Все по Оруэллу. Они собирают информацию обо всех наших передвижениях. Затем достаточно установить связь с любым другим источником, WhatsApp или Facebook, и легко отследить, кто мы и где живем». А одна австрийская актриса рассказала нам, как когда-то ночью они с мужем пытались добраться до Милана, вот только навигатор повел их через Доломитовые Альпы. «Мы шесть часов там плутали, – вспоминала она. – У меня просто началась истерика. А я не склонна к истерикам».

За день мы опросили свыше пятидесяти человек в возрасте от двенадцати до восьмидесяти трех лет. Их ответы я оценивал по шкале: шесть баллов тому, кто верно указал на географический север, по пять – за северо-северо-запад или северо-северо-восток, по четыре – за северо-запад или северо-восток и так далее. Затем я вывел средний возраст респондентов по числу баллов. Тем, кто набрал шесть баллов, было в среднем по 44 года; пять – по 27, четыре – по 22, два и менее – по 19. Похоже, гипотеза Нолана подтвердилась. Телефоны и вправду подточили наше умение ориентироваться. И он не один, кого это волнует. Есть ли тут какой-то оруэлловский заговор? Пока неизвестно.

«Интересно получилось, – говорит Нолан, когда я представляю ему свои результаты. – Особенно меня впечатлила история Финли, который буквально превратился в младенца. Я ведь почему так вцепился в этот вопрос? В своих фильмах я постоянно обращаюсь к конфликту между субъективным восприятием, которое ограничивает героев, и их железной, нерушимой верой в существование объективной реальности. Мне очень интересно препарировать этот конфликт. Я даже не задумывался о том, какая это свобода – держать в руках карту города с четкими севером, югом, востоком и западом, пока эти карты у нас не забрали и мы вдруг перестали понимать, как добираться туда, куда нам нужно».

«Важно отметить, что Финли не согласился со своим дядей, когда тот назвал его младенцем, – продолжает режиссер. – Но еще важнее спросить, почему мы считаем север объективным ориентиром. Я как-то имел интересный разговор с архивистом-картографом из Королевского географического общества о том, почему карты всегда ориентированы на север. Он ответил, что первую карту мира с учетом кривизны Земли, которая придала рисунку характерную форму надкушенного пончика, изобрел Птолемей. И поскольку единственной фиксированной точкой, на которую он мог ориентироваться, был Северный полюс, его он и использовал».

«Получается, если бы Птолемей родился в Азии или Африке, то его карты были бы ориентированы на юг?» – спросил я.

«Похоже, что так, – ответил он. – Я все думаю, есть ли какие-то физические причины того, что наш компас указывает на север. Но, видимо, где-то он указывает и на юг, верно?»

«Значит, в картах действительно есть что-то из Оруэлла».

«Я совершенно забыл, что в “1984” упоминаются карты. Этот роман я давненько не перечитывал. Но, конечно, у Оруэлла правительство исподволь меняет карты. Наука картографии напрямую связана с принципами свободы и контроля – с тем, как много информации выдают человеку. Говоря об этом, важно сохранять иронию, чтобы не скатиться в теории заговора. Однако есть реальная опасность в том, что сегодня мы полагаемся на определенные технологии и корпорации, которые фильтруют нашу информацию и отслеживают наши движения. Угрозу не стоит преувеличивать, но все же такие технологии делают нас более зависимыми. Когда мы с детьми приезжаем в новый город, я учу их ориентироваться: гуляю в свое удовольствие, пока не заблужусь, а затем рассказываю, как найти дорогу обратно без помощи телефона или карты. Я не боюсь заблудиться, для туриста не так уж важно, когда он доберется до цели. Это вопрос стыда. А мне не стыдно, я открыто признаю: да, мы наверняка заблудимся, но потом разберемся.

Пространственное мышление чрезвычайно полезно при работе в кино, – продолжает Нолан. – Вот режиссер смотрит на схему площадки, и ему нужно визуализировать у себя в голове ракурсы, чтобы понять, насколько высоко строить декорации. Мысленно превратить двухмерный рисунок в трехмерное пространство. Сопоставить субъективные ракурсы: где герои расположены относительно друг друга? Так я создаю мир фильма. Для меня очень важна география сюжета, и я всегда держу ее в уме, когда продумываю фильм».

* * *